и преподаватели только начинают съезжаться. И, прислушавшись к разговорам, я подтвердил свои догадки, что тема номер один сегодня — одновременная гибель шести магистров академии. Все гадали, кто же их убрал, и версий хватало, ибо наступить на больной мозоль эти чародеи за свою длинную жизнь успели многим. Назывались сотни имен тех, кто мог затаить зло на того или иного магистра. И мое имя, кстати, тоже вспоминали. Но это только догадки и предположения. Поэтому я был спокоен, сосредоточен и готов ко всему. Вот только не ожидал, что первым человеком, кого встречу в академии, когда войду в холл административного здания, окажется уже знакомый мне подполковник ДРБ Эрвин Гилли. Да-да, тот самый антимаг при погонах, который подозревал меня в причастности к убийству нескольких человек в столице и пытался привязать к смерти главы рода Атарик.

При виде подполковника, на миг я едва не потерял над собой контроль и правая ладонь сама по себе начала наливаться сырой силой. Однако эта слабость была секундной. Я сразу же успокоился и когда проходил мимо Гилли, слегка приподнял в приветствии правую ладонь и, широко улыбнувшись, поприветствовал его:

— Доброе утро, господин подполковник.

Гилли резко повернул голову и посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что сейчас они превратятся в стальные клинки, которые издадут характерный звук удара стали об сталь. Конечно же, этого не произошло, и подполковник пробурчал:

— Кому как, Северин, кому как.

Действительно, кому как. С этим я полностью согласен. Я вот выходные дни на курорте провел и, вернувшись в столицу, успел сделать кое-что важное. Для меня утро, в самом деле, доброе. А у него головная боль и ни минуты покоя. Судя по его помятому виду, он не спал уже пару суток и на ходу питался всякой дрянью. Начальство, как обычно, требует результата, а его нет. Так что ему очередной день ничего кроме проблем не сулил.

Почти покинув административное здание, я собирался зайти в свое общежитие, чтобы еще полчасика повалять дурака и заглянуть в форумы академии. Только далеко не ушел, ибо рядом нарисовался хмурый Габриэль Шагим, который кивнул мне и сказал:

— Райнер, тебя вызывает глава академии.

Студент пятого курса в роли посыльного? Это необычно. Да, вызов к Рене Эверту был возможен. Но чтобы за мной послали Шагима? Нет. Подобного я не ожидал. И даже не став над ним шутить, я кивнул Шагиму в ответ и, молча, последовал за ним.

Глава 28

Я ожидал, что встреча с новым главой академии пройдет в его роскошном кабинете, который ранее занимал архимаг. Однако Шагим привел меня в левое крыло, где на втором этаже находились свободные помещения, и практически не было людей. По мере необходимости, в них работали делопроизводители и секретари, когда в академии происходили кадровые перестановки, проводились реформы или намечался прием очередной партии студентов. Тогда да, в такие периоды в этом месте шумно. Но не сейчас. И что здесь делать Рене Эверту? Очередная странность, которая, конечно же, вызвала мою настороженность. Неужели засада? Сейчас войду в помещение, к которому мы приближаемся, а там группа захвата из Департамента Республиканской Безопасности или несколько магистров, которые не имея никаких доказательств моей причастности к смерти коллег попытаются наказать наглого студента. При таких раскладах придется биться насмерть и навалять трупов. Не хотелось бы, но других вариантов нет.

Впрочем, сканирование показало, что я зря себя накручиваю. Поблизости только три человека: Шагим рядом со мной и двое в помещении, один из них Рене Эверт, а другого определить не вышло, ибо он прикрыт божественным благословением, которое я мог пробить, но тогда обозначу, что не такой простак, каким хочу казаться.

«Плевать! — мысленно взмахнул я рукой. — Поговорить с Эвертом все равно пришлось бы и не стоит лишний раз нагнетать. Будь проще, Леха-Уркварт-Райнер, и все сложится так, как тебе нужно».

Шагим остался в коридоре, а я вошел в кабинет, в центре которого за столом расположился Рене Эверт, а позади него, возле выходящего во внутренний двор окна, стоял высокий костистый брюнет в сером костюме-тройке.

С магистром все ясно. По крайней мере, для меня. Он дядька суровый и порой чрезмерно жесткий, по житейски умный, но не политик и подвержен влиянию людей, коих условно считает «своими». На этом, судя по всему, Гриссом с друзьями его и подловил. Если быть точнее, развел. Типа, мы одна команда и должны работать вместе, сейчас наведем порядок и покажем силу, выдавим из академии смутьянов и баламутов, а потом все будет просто замечательно. Как с ним разговаривать я прикинул заранее.

А вот мужичок с божественным благословением, которое, вероятнее всего, принадлежит Гирхану, раз уж Республика вотчина для кормления этого сверхсущества… Гербов на его одежде нет. Вражды от него не чувствую. Хотя взгляд чересчур цепкий и проницательный. Поэтому неприятный. Кто он? Очередной следователь из ДРБ, который работает независимо от группы подполковника Гилли? Телохранитель магистра? Влиятельный аристократ, с которым я до сих пор не пересекался? Представитель Совета Кланов? Высокопоставленный чиновник из администрации президента? Или жрец? Вообще непонятно. Ну и демон с ним. Разберемся по ходу разговору.

— Доброго дня, господин магистр, — останавливаясь в метре от стола и снова принципиально не называя Эверта главой академии, кивнул я тому, кто меня вызвал.

Не зря названный некоторыми недоброжелателями Пепельным Карателем магистр поморщился. Его подобное обращение покоробило. Но ругаться или указывать на оплошность он не стал, а кивнул в ответ:

— Здравствуйте, студент Северин. Вы понимаете, зачем я вызвал?

— Без понятия, — пожал я плечами, показательно окинул помещение взглядом и, заметив возле стены стул, спросил: — Присяду?

— Да, — разрешил магистр.

Возможно, он считал, что я займу свободное место и окажусь немного сбоку от него, в углу возле пустого шкафа для документов. Словно меня в этот самый угол загнали. Так что позиция дрянь. И это будет выглядеть, словно перед ним провинившийся подчиненный или проситель. Однако я не постеснялся подхватить стул, поставил его перед столом и присел. Вот теперь норма. Мы на равных и можно начинать разговор, глядя в глаза магистра.

Снова Эверт снова поморщился. К гадалке не ходи, он считает меня наглецом, что, в общем-то, верно. Да, веду себя слегка нагловатого и плевать хотел, что он магистр и ему более ста пятидесяти лет. Поведение для студента «Эршвера», пусть даже из знатного семейства, не характерное. Но следовало придерживаться линии поведения, которую я взял за основу, когда меня попытались осудить. Так