— В целом не врал, — едва прошелестела женщина в ответ. — Так, пару раз на грани прошелся. Он умнее, чем хочет казаться.

— Это-то понятно. Будь он дураком — и учился бы плохо. Но хитрость у него поверхностная, так?

— Так.

— Когда он говорил про княжескую семью?..

— Эмоции были отрицательные. Кроме момента про тренировку.

Еще бы им быть положительными. Шелагин не поверил моей матери и тем самым запустил уничтожение как своего княжеского рода, так и Вьюгиных. Греков мог бы прислушаться к своей интуиции и раскрутить все это, но нет, они привыкли верить целителям. Додоверялись. В княжество раковой опухолью влезли Живетьевы, и если ничего не предпринимать, то рано или поздно перейдет оно полностью под руку императора.

— Это понятно. Мальчик любит махать железками, а тут его, считай, по шерстке погладили… По отношению ко мне?

— Он вас боится. Возможно, поэтому не хочет идти к вам под руку. Но не хочет однозначно, что бы ни говорил.

— Боится? Умненький какой мальчик, — с умилением сказала Живетьева. — Однозначно нужно брать. С такой развитой интуицией в его возрасте редко кто выявляется. Ты заметила, что он на встречу увешанный артефактами пришел? Со всех сторон хороший мальчик, нам пригодится. Если есть способности к алхимии, пусть будет алхимиком. У нас даже наставник есть. Средненький, конечно, но умненький мальчик и с такого возьмет по максимуму. Чем бы только его повязать, чтобы не отвертелся? Терять такой материал будет жалко, но если он не достанется нам, то в свободное плавание не уйдет. Неповязанный он может размышлять на ненужные темы и получать ненужные ответы. Нам, разумеется, ненужные, не ему. Мозгами он в мать пошел. Она не только смогла во всем разобраться, но и раскрутила эту сучку Алку на признание. Хорошо хоть не успела ни с кем поделиться. Здесь Алка оперативно сработала, иначе бы наказание получила посерьезнее. А так отделалась легким испугом, можно сказать, да еще и выкрутила в нашу пользу. Правда, сейчас активно вертится, пытаясь спрыгнуть. Не понимает, что ее сына нельзя ставить во главе чего бы то ни было, если не собираешься это развалить. А мы не собираемся.

Я чуть не треснул рукой по стене, мимо которой проходил. Ползучие, скользкие гадины. Что она, что тетя Алла. Теперь я был уверен, что смерть моих родителей и бабушки неслучайна. Знали ли спутники мамы, зачем ехали в Верейск? Если знали, тогда отец, точнее, отчим мог что-то отправить матери Александра, из-за чего ее и убили. Дед и дядя Володя точно не знали. Или… делали вид? Потому что это безопасно. Но это безопасность кажущаяся, это сродни тому, как страусы засовывают в песок голову и думают, что им ничего больше не грозит. Это в характере дяди Володи, но не в характере деда. Но на последнего могла повлиять и Алла, заставив кое-что забыть, а на кое-что посмотреть по-другому.

— Вы о чем, Арина Ивановна?

— Не обращай внимания. Это я ворчу немного, сама с собой. Старческие изменения, не иначе.

— Кто бы жаловался, Арина Ивановна. Вашей голове иные молодые позавидуют.

Я вышел из гостиницы и немного посидел в машине без движения, не столько пытаясь отдышаться после непростого разговора и обрушившейся лавины информации, сколько надеясь услышать еще что-то полезное. Но дальше Живетьева потеряла ко мне интерес и занималась только сборами в дорогу, отправляя свою компаньонку проверить, не забыли ли забрать то одно, то другое. А уж когда речь пошла про ожидающую машину, я счел необходимым убраться подальше, чтобы меня не засекли. Больше моя прослушка смысла не имела, потому что при посторонних Живетьева не станет обсуждать свои злодейские планы. Мне вообще казалось, что она обсуждает их, в основном, сама с собой, а если с кем и делится, то только фрагментами. Целиком картину видит только она.

«Можно как-то полностью заблокировать себя от чужого чтения? — спросил я. — Не только мыслей, но даже эмоций».

«Высокие уровни целительства плюс высокие уровни магии Разума дают почти полную гарантию того, что у тебя в мозгах никто не покопается».

«Почти?»

«Есть всякие нехорошие зелья, позволяющие это обойти. Из запретных. Но при прокачке алхимии ты получаешь возможность выявлять яды. Начиная с третьего уровня».

«Я еще второй не взял».

«Возьмешь сегодня, если позанимаешься алхимией, — там самой малости не хватает, добьешь».

Это бы порадовало, если бы не понимание, что против Живетьевой надо выступать полностью вооруженным. Со вторым уровнем что алхимии, что целительства, против давно и хорошо практикующего целителя я как щенок болонки против матерого волкодава. Я не обольщался ни добрыми улыбочками, ни субтильным сложением — эта дама всегда метит в горло и если вцепится, то отпустит жертву только после смерти.

Глава 30

После подслушанного разговора я кипел от злости, поэтому, отъехав подальше от гостиницы, остановился, чтобы успокоиться. Как ни странно, помогла медитация. Мысли прояснились, наступило отрезвление. Вообще, вспыльчивость — наследственная черта Вьюгиных, она только дяде Володе не досталась. Мама запомнилась ровным улыбчивым характером, но, по воспоминаниям деда и дядьев, она легко вспыхивала, даже при намеке на несправедливость, и полностью теряла при этом голову.

Самому мне постоянно приходилось бороться с этой своей особенностью. Очень много для этого сделал Власов. «Бойцу нужно иметь холодную голову, — говаривал он. — Вышел из себя — наполовину проиграл». Правдивость его слов неоднократно доказывали соревнования, поэтому эмоции я старательно давил разными способами.

Сейчас же для меня умение держать себя в руках было жизненно необходимо. Если я себя хоть чем-то выдам, труп не только я, но и дядя Олег. Проблема в том, что не хватает всего: магических умений, знаний клановых взаимоотношений, союзников.

Зырянов полезен, но до определенного уровня. Выше потолка ему не прыгнуть: от Власова прикроет, а Живетьевы его закопают сами и не заметят потраченных на это сил. Да и не попрет он против матриарха целителей, это игра на принципиально другом уровне. Союзниками могут стать Шелагины, но все упирается в доверие. И не только его ко мне.

Была ли мамина связь с Шелагиным основана на голом расчете? Я этого не мог исключить, хотя считал маловероятным. Я слишком был мал, чтобы судить о личностных качествах самого близкого мне человека. Одно точно: она меня любила и ни разу не позволила себе даже намека на то, что я оказался причиной крушения