Ансгар вспылил, но сдержал себя, улыбнулся и ответил, и в словах его послышались интонации, похожие на кошачье коварное мурлыканье:

– Ты желаешь испытать силу моих рук? Что же, я готов лично обрубить все твои щупальца, которые тянутся к тебе не принадлежащему. Выходи в центр… Освободите место… Я обещаю никого надолго не задержать…

– Смерть пришла за тобой, мальчишка… – пригрозил Торольф, смеясь. Он добился того, чего хотел добиться. И не он вызвал Ансгара на поединок, а мальчишка сам напросился на гибель под мечом ярла.

– Одноглазый, я в последний раз называю тебя так… Я оставлю тебя без глаз, и отныне тебя будут звать Торольф Безглазый… Дядя, отойди подальше, и ты, Хрольф, отойди… Не мешайте нам, не мешайте…

Ярл Фраварад, знающий, что Торольф противник опасный, очень неохотно сдвинулся вместе с Хрольфом в сторону воинов, что готовы были выступить из рядов зрителей. Ансгар совсем сбросил с плеч плащ и отшвырнул его в сторону. Потом меч отстегнул, вытащил из ножен, а ножны уложил на плащ. Торольф тоже готовился. Он, впрочем, плащ не снял, но меч обнажил, продемонстрировав лезвие с таким же узором, что и на мече Кьотви…

* * *

Дом Конунга встречал победителей битвы на дороге. К воротам вышла вся дворня и вообще все, кто находился в данный момент там, исключая Заряну. Девочка еще спала после настоя сон-травы, которым напоила ее мать, чтобы не позволить дочери вмешиваться своей мыслью в горячие события. Опасность была, как уверяла Всеведа, и от самой мысли, и еще большая от того, что Заряна могла вдруг осознать, что ее способность к материализации вовсе не является чем-то обычным, что и другие умеют. Сейчас еще эта способность слаба и малоразвита. Но, если Заряна осознает собственную исключительность, если она начнет упражняться и будет развивать то, что дали ей боги, это может привести к тяжелым последствиям. И потому мать считала, что Заряне пока лучше спать.

Не вышел навстречу воинам и шаман Смеян. Он уже долгое время находился рядом со спящей Заряной, казалось, прислушивался к ее дыханию и время от времени легко потрясывал своим бубном. Чем занимался Смеян, не знала даже Всеведа, а на ее вопрос шаман просто отмахнулся, так попросив не мешать. Всеведа, зная, что от шамана вреда не будет, оставила его в комнате с дочерью.

Сотник Овсень легко нашел в толпе высокую фигуру жены и поднял руку, подзывая к себе. Всеведа заспешила на зов через ряды идущих первыми воев сотни Большаки. Руяне возвращались в свой сарай во дворе, где успели обжиться. А Овсень повел свою сотню за стены, туда же, где и устраивал лагерь минувшей ночью.

– Как все прошло? – спросила Всеведа.

– Обычно… Большака опытный воевода. Он все правильно делал. Но урмане тоже хорошо дерутся, у нас трое убитых и много раненых. Я послал отнести раненых на ладьи. Там женщины. За ранеными нужно ухаживать. Ты сходи, посмотри и подскажи им.

Всеведа в сомнении покачала головой.

– Здесь мало знакомых трав. Только самое простое… А заговоры мои не действуют… Сеть…

– Пусть так. Но помощь оказать нужно… Учи женщин заговорам… Если я сумел Велемиру рану заговорить, они своим мужьям тем более смогут. Иди… Меня «большой сотник» зовет…

Большака звал не одного Овсеня, он собирал всех сотников и старост дружин береговых виков. И сам пошел сразу в дом, к очагу, словно там ему приготовили подогретое вино с пряностями. Но вино давно кончилось, на что «большой сотник» даже не жаловался.

В отсутствие Ансгара Большака чувствовал себя почти хозяином в Доме Конунга. Он сразу уселся за стол, никого не пригласив присесть рядом. Впрочем, Овсень, к столам привычный, уселся рядом и без разрешения. Остальные расположились на полу на шкурах. Пес Огнеглаз в отсутствие Ансгара, которого уже считал своим главным хозяином, прижался головой к ноге Овсеня, памятуя, что этот человек связывает его с родными местами.

– Мы с вами удачно отвоевали, хотя добычи и не захватили, – сказал «большой сотник», обращаясь ко всем собравшимся. – Надеюсь, что и у нашего конунга все пойдет так, как следует. Нам же предстоит обдумать, что предпринять до его возвращения. И что Ансгар сам пожелает предпринять в первую очередь…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Овсень.

– Ничего… Просто хочу, чтобы все подумали, какой следующий шаг предпримет Ансгар.

– Ансгара обманул Гунналуг. Колдун хотел заманить нас в ловушку… – заметил один из старост виков.

– Вот-вот, – согласился Большака. – И что же, Ансгар оставит это без ответа?

– Ансгар не оставит это без ответа… – категорично решил староста. И три других старосты дружно его поддержали.

– Так вы считаете, что мы будем воевать с Домом Синего Ворона?

– Я думаю, что будем… – внезапно ответил за старост Овсень. – Мне лично просто необходимо вытащить у колдуна из-за пазухи одну вещицу. Иначе моя дочь так и останется на всю жизнь волчицей. А я этого допустить не могу. И даже без Ансгара я эту войну начну…

Что-то утвердительное замычал и Хаствит, поддерживая сотника русов.

– И это будет скоро, – за всех решил Большака. – Это начнется, как только вернется Ансгар, потому что упускать такой момент нельзя. У Еталандов свои интересы, у нас, руян, свои интересы, у русов Овсеня свои, у Ансгара свои…

– А у руян какие?

– Ансгар сразу обещал мне добычу после победы над Домом Синего Ворона. Без добычи возвращаться домой стыдно…

– А у Ансгара?

– Слышал я что-то про спорные земельные вопросы… Кроме того, предательство требует наказания. Полноправный конунг, которым Ансгар, как я чувствую, вернется, имеет право на такие действия. Со стороны Гунналуга была попытка покушения на законную власть Норвегии. Я могу это рассматривать только так.

– Ты тонкий политик, – согласился Овсень, коротко глянув на нетонкий стан руянского сотника. – И умеешь предвидеть каждый ход.

– Мне сказали, что в главном поместье Синих Воронов хорошие винные подвалы… – перевел все в шутку «большой сотник». – Но чтобы в эти подвалы попасть, я попрошу старост виков выделить от каждой дружины по пять человек в конную разведку. Пришлите их ко мне, я объясню, что следует смотреть и где смотреть… И это срочно…

* * *

С поляны вышли все. Даже кресло лагмана передвинули вплотную к скамьям бондов-выборщиков, заполнив угол между скамьями бондов и скамьями ярлов. И Анлав слушал разговоры тех и других, обсуждающих шансы поединщиков. Все сходились на том, что Ансгар долго против Торольфа не продержится. Умение Одноглазого владеть мечом знали все, потому что в разные годы разные люди отправлялись вместе с ним в походы и в набеги и видели опытного мечника в настоящем бою. Что может Ансгар, не знал никто, и никто не верил, что юноша в состоянии что-то противопоставить Торольфу. Что думал по этому поводу дядя молодого конунга, тоже не знал никто, потому что ярл Фраварад не пожелал сидеть с другими ярлами и перешел вместе с Хрольфом к рядам простых зрителей, среди которых стояли готовые к бою воины Ансгара. Конечно, Фраварад поступил так не случайно. Он рассчитывал в случае каких-то непредвиденных обстоятельств возглавить отряд Хрольфа. Относительно же предстоящего поединка никаких прогнозов не давал.