– Пощадите его! – воскликнула Дверь. – Я открою дверь.

Ислингтон махнул своим помощникам, и мистер Вандемар, разочарованно вздохнув, убрал нож. Кровь стекала у Ричарда по шее и собиралась в лужицу над ключицей. Мистер Круп подошел к Двери и снял кандалы с ее правой руки. Какое-то время она стояла, потирая затекшее запястье, – маленькая фигурка между двух высоких, темных колонн. Ее левая рука была по-прежнему прикована к колонне, но все же теперь Дверь могла хоть как-то передвигаться. Она протянула свободную руку за ключом.

– Не забывай, – предупредил ее Ислингтон, – если что, твоим друзьям не поздоровится.

Дверь посмотрела на него с презрением и без малейшего страха, – не зря она была дочерью лорда Портико.

– Дайте ключ, – сказала она.

Ангел отдал ей серебряный ключ.

– Дверь, – воскликнул Ричард, – не надо! Не открывай! Неважно, что они с нами сделают. Наши жизни ничего не стоят!

– Вообще-то, – отозвался маркиз, – моя жизнь кое-чего стоит. Но он прав – не открывай!

Она глянула на Ричарда, потом перевела взгляд на маркиза, пристально посмотрела на кандалы на их руках, на цепи, обмотанные вокруг колонн. Она казалась совсем маленькой и очень хрупкой. Наконец Дверь отвернулась и, насколько позволяла цепь, шагнула к двери из черного камня в окладе из потемневшего серебра. В той двери не было замка. Девушка дотронулась до нее рукой и закрыла глаза, позволяя двери раскрыть свой секрет, – как ее можно открыть, куда вставить ключ. Она изо всех сил старалась настроиться на эту древнюю дверь, а когда опустила руку, в двери образовалась замочная скважина, которой раньше не было. Из нее вырвался луч света – яркого и резкого. Этот луч, как лазер, разрезал сумрак зала.

Дверь вставила серебряный ключ в замочную скважину. Затем, немного помедлив, повернула его в замке. Раздался громкий щелчок, и сквозь щели брызнул яркий свет.

– Когда я уйду, – тихо сказал ангел мистеру Крупу и мистеру Вандемару – с невероятной теплотой, почти любовью, – можете их убить. Любым известным вам способом.

С этими словами он снова повернулся к двери, которую тем временем пыталась открыть девушка. Каменная дверь открывалась медленно и неохотно. На лбу у Двери выступил пот.

– Ну вот, ваш босс уходит, – сказал маркиз мистеру Крупу. – Надеюсь, он с вами расплатился.

Круп пристально посмотрел на маркиза.

– Что?

– Просто вряд ли вы с ним когда еще увидитесь, – подал голос Ричард. – Он не понял, что задумал маркиз, но решил Карабасу подыграть.

Мистер Вандемар медленно мигнул – его веки дернулись, как шторка в старинном фотоаппарате.

– Что?

Мистер Круп почесал подбородок.

– А эти потенциальные трупы правы, – сказал он своему партнеру и подошел к ангелу, который стоял у двери, сложив руки на груди. – Сэр, прежде чем вы вернетесь в отчий дом, давайте вспомним о том, что вы нам обещали.

Ангел повернулся и посмотрел на него с таким презрением, словно перед ним была мелкая букашка. Потом отвернулся. «Интересно, над чем он размышляет?» – подумал Ричард.

– Мы потом все обсудим, – наконец проговорил ангел. – Совсем скоро вы, мелкие, презренные твари, получите все, о чем мечтаете. Когда я завладею троном.

– Значит, варенье, как обычно, потом, – сказал Ричард.

– Я не люблю варенье, – откликнулся мистер Вандемар. – От него живот пучит.

Мистер Круп поднял указательный палец.

– Кажется, босс решил нас помучить, – сказал он. – Не советую мучить мистера Крупа и мистера Вандемара. Мы никому такого не прощаем. И всегда берем то, что нам причитается.

Мистер Вандемар встал рядом с мистером Крупом.

– Сполна.

– С процентами! – рявкнул мистер Круп.

– И вкусной печенкой должника, – добавил мистер Вандемар.

– Даже если должник сидит в раю? – спросил Ричард.

Мистер Круп и мистер Вандемар подошли к задумавшемуся ангелу.

– Эй! – воскликнул Круп.

Дверь была открыта. Пусть не полностью, но открыта. Из щели струились потоки яркого света. Ислингтон шагнул вперед. Казалось, он мечтает о чем-то прекрасном. Свет падал ему на лицо, и ангел пил этот свет, точно вино.

– Не бойтесь, – успокоил он своих помощников. – Когда все мироздание окажется в моих руках, и они падут передо мной ниц, я награжу всех достойных и покараю своих мучителей.

Потом прошептал что-то себе под нос. Ричард не разобрал, что именно, однако это было очень похоже на: «И проклятого Гавриила в первую очередь».

Поднатужившись, девушка распахнула дверь. За ней был странный, ни на что не похожий мир – в бесконечной пустоте бушевал вихрь света. Ричард прищурился и отвернулся: оранжево-лиловое сияние было таким мощным, что на него невозможно было смотреть. Неужели это рай?! – удивленно подумал он. – По мне, так больше похоже на ад!

И тут он ощутил ветер.

Над его головой пролетела свеча и исчезла в дверном проеме. Потом еще одна. Потом еще и еще. Все свечи закружились по залу, одна за другой исчезая в дверном проеме. Казалось, весь зал засасывает туда, за дверь. И это был уже не просто ветер, Ричард сразу понял. У него заныли запястья под кандалами, – словно он вдруг стал весить в два раза больше, чем раньше. Внезапно Ричард заметил резкую перемену в перспективе: теперь он как будто висел над дверью, а она была далеко внизу. Так что все улетало в дверной проем под действием силы тяжести. А никакого ветра и не было, – всего лишь воздух, который чужой мир по ту сторону двери всасывал в себя вместе со всем, что было в зале. Ричард стал гадать, что находится там, за дверью. Звезда? Черная дыра? Или что-то вовсе невообразимое?

Ислингтон изо всех сил вцепился в одну из колонн.

– Это не рай! – закричал он. Его серые глаза сверкали, на губах выступила пена. – Ах ты, ведьма! Что ты наделала?!

Дверь ухватилась свободной рукой за цепь, которой она была прикована к колонне, так, что побелели костяшки пальцев. Она торжествующе посмотрела на ангела. Мистер Вандемар вцепился в ножку стола, а мистер Круп – в мистера Вандемара.

– Это был не настоящий ключ! – радостно воскликнула Дверь, стараясь перекричать рев ветра. – Я заказала себе копию у кузнеца на рынке.

– Но ты ведь открыла им эту дверь! – завопил ангел.

– Нет, – отозвалась девушка с опаловыми глазами. – Я открыла не эту дверь, а совсем другую. У меня не сразу получилось, но я все же смогла ее открыть.

Лицо ангела исказилось. В нем не было больше ни доброты, ни сострадания, – одна только ненависть, черная, холодная ненависть.

– Я убью тебя, – сказал он.

– Как вы убили всех моих родных? Нет, вряд ли вам удастся еще кого-нибудь убить.