Непонятно, зачем ей это нужно, но, в принципе, дело нехитрое. Я поднялся на обрыв, сел, куда она показала стволом. От мертвой Ульяны исходила тоскливая аура – лежала в полный рост, головка набок. Не мог я смотреть на нее, в груди щемило. Тупой я оказался в плане интуиции прокурор… Капитан Орлега пристроился под сенью дружеского штыка, скрючил ноги, как араб, растирал сдавленную шею. В лице у Маши не было ни раскаяния, ни страха. Оно излучало решимость довести до конца начатое дело.

– Ты изменчива, как симпатические чернила, – заметил я.

Она кивнула (дескать, принимается).

– Ты с ним спала? – поднял красную физиономию Орлега и начал яростно расчесывать макушку – то ли вши объявились, то ли рожки проклюнулись.

– Тебя нисколько не касается, – отрубила Маша. – Впрочем, если хочешь знать, да, я с ним спала. Он настоящий мужик… в отличие от некоторых.

– Так прикончи же скорее своего настоящего мужика! – взорвался Орлега.

Можно подумать, для этого я поднимался, расходовал последние силы. Маша сардонически улыбнулась, ей нравилось мучить меня… и Орлегу.

– Ты умный человек, прокурор, и, наверное, догадался, что не все так просто в наших отношениях. Попытки неких спецслужб прикончить Благомора и взять под контроль творящиеся в Каратае бесчинства – вовсе не бред воображения местного царька и иже с ним. У них толково работает разведка. На помощь заговорщикам из Быстровки направлялась группа, которой верные люди обещали «коридор». Но вышла осечка, то бишь засада, все погибли… кроме меня. Надеюсь, ты не столь наивен и уже не считаешь меня журналисткой?

– Чуточку обидно, – усмехнулся я. – Двух людей спасли из лап чекистов, и оба оказались форменными сволочами… М-да. Пожертвовали отличным сержантом. Впрочем, это лирика, Маша, или как там тебя… Римма. Вы наивно полагали, что сумеете прикончить Благомора?

– К тому имелись предпосылки. Заговор рождался в недрах службы безопасности Благомора. А с нами шли отличные специалисты, мастера своего дела, в Каратае нет таких. У Орлиной сопки нас должны были встретить люди Саула. Но контрразведка сработала успешнее.

– Саула? – встрепенулся я. – Теперь понятно, Маша, почему тебя поместили в так называемую лечебницу, где ты успешно косила под придурковатую – уж не при помощи ли людей Саула? – а не отправилась кормить червей в ближайшую выгребную яму. Влияния госоподина Покровского было мало, чтобы выпустить тебя на свободу, но позволяло создать щадящий режим в психушке.

– Примерно, – сухо улыбнулась Маша.

– А люди Саула, которым вменялось подхватить вас у Орлиной сопки…

– Один из оных перед нами. – Маша показала подбородком. Орлега сделал попытку смастерить демоническую рожу.

– Вмастили, – сокрушенно вздохнул я. – А говорят, что на земле нет места невероятным совпадениям. Зачем ты всех убила, Маша? Ваше дело проиграно. С этими людьми ты съела не один пуд соли, а теперь вероломно их убила… Капитан Орлега тебе дороже?

– Вскрылась занятная информация. – Маша смотрела на меня с жалостью. – Эти люди становятся обузой… Это работа, Миша, я за нее получаю деньги, причем приличные. Капитан Орлега сообщил, что имеется уникальная возможность проникнуть в ближайшее окружение Благомора. Тебе же не интересны подробности? Извини, но я должна участвовать.

– А мы обязаны его ставить в известность? – язвительно бросил Орлега.

– Хочется, Паша, – иезуитски ощерилась Мария. – Я испытываю к этим людям добрые чувства. Мы действительно съели с ними пуд соли.

– Но зачем ты ее с нами ела? – Я смотрел в ее стальные глаза и уже не видел там ничего человеческого. – Хорошо, мы приказали Саулу доставить тебя из психушки, где ты тянула резину под заботливой опекой его людей. Вариантов у Саула не было – в противном случае мы бы начали отстреливать ему конечности. Допускаю, что и у тебя не было выбора – ехать под наши светлые очи или остаться. Но какого хрена ты нам призналась, что с головой у тебя все ладно? Косила бы дальше, ты же актриса!

– Дурак ты, Луговой. – Маша покрутила пальцем у виска. – Ты бы не взял с собой блаженную дурочку? Взял бы, Миша, как миленький. Зачем такие сложности? Я наивно думала, что сумею от вас отвязаться и вернуть Саула в пенаты.

– Но ты не сделала этого.

– А ты мне позволил? – В голосе Маши прорезались обиженные нотки. – Не знаю, чем ты руководствовался, Михаил, но твой категорический отказ выдать дамам оружие… извини, но он меня просто сразил! Я вертелась так и эдак, но вы вели себя грамотно. Даже в ванной я находилась под присмотром Ульяны! Мне пришлось уповать на случай. А потом погиб Саул… С этого момента мне пришлось стать вашим безоговорочным союзником – не сдаваться же бешеным вертухаям: они бы меня просто прикончили! Получалось одно из двух: либо я вместе с вами ложусь костьми в неласковые земли, либо прорываюсь за пределы и тихоньку сматываюсь в качестве работницы издательства «Байкал».

– А ты там точно не работаешь?

– Даже не была ни разу. Обычное прикрытие. Но при нужде, не сомневайся, я сумею написать забористую статью и даже увлекательный бестселлер… – Ей хватало самоиронии, чтобы посмеяться над своими же словами.

– То есть вопрос «Кто ты?» будет звучать неуместно?

– Неуместно, Миша, неуместно.

– А чего ж тогда трепалась про Республику дезертиров?

– Я трепалась? – Она захохотала, отклонив автомат немного в сторону (я немедленно проявил интерес). – Да я тебе, товарищ прокурор, и десятой доли секретов не выдала. Знал бы ты, что происходит здесь на самом деле… А ну забудь, глазастый! – автомат рывком вернулся на исходную; стальные глаза взирали с прищуром.

– Да кончай ты его скорее, Римма, ишь, разболталась, – устало бормотал Орлега.

– Прости, прокурор, – смутилась Маша, – коллега где-то прав. В помощники ты нам не годишься – уж больно уперт на законе, а свидетели в таком деле…

– Не извиняйся. – Я отвернулся. – Делай свою работу.

Не иссякла еще свинцовая смерть в магазине Балабанюка.

А вот и сам Балабанюк! Я не верил своим слезящимся глазам! Что это было? Рождение Левиафана, воскрешение из песка! Истошный рев, и мертвое тело, засыпанное песком, совершило скручивающее движение, завозилось. Он густо кашлял, плевался песком, мертвые глаза на какое-то время ожили, послали испепеляющий импульс…

Дошло по адресу. Отвлечься на такой ужас – святое дело. Мария непроизвольно увела ствол, открыла рот. А я ворон не считал. Просто упал под обрыв спиной вперед, понимая, что это не больно, а только страшно, сгруппировался в полете, чтобы упасть на что-нибудь твердое, и, чуть коснувшись земли, резко бросился в сторону. Сунул руку в дальний карман, куда забраться ранее не имелось никакой возможности. А когда на обрыве выросла разгневанная Маша с «калашом» (теперь уж точно не наша), я трижды выстрелил из увесистого «Стечкина», который отобрал еще в поселке у капитана Орлеги…