– Положение, в которое попала фирма и все мы в результате этой беспрецедентной кражи, точно обрисовано Владимиром Владимировичем, поэтому останавливаться на нем я более не буду. Ясно, что, если мы не хотим завтра оказаться в лучшем случае на бирже труда, нам необходимо отыскать и вернуть похищенные документы и, самое главное, выяснить, кто в фирме имеет отношение к этому похищению. Я не верю, что это сделано без помощи одного из наших работников. Необходимо выявить и убрать Иуду. Пока что я не вижу другого пути, кроме обращения в соответствующие органы. Владимир Владимирович, – он всем телом повернулся в сторону Корня, – у меня имеются серьезные связи на Петровке, они в вашем распоряжении. Если папка в здании, специалисты с собакой быстро ее отыщут.

Я прекрасно понимал, что Корень никогда не обратится на Петровку с этой проблемой. Глянц это понимал не хуже, поэтому его эффектное предложение совершенно не имело практической ценности. И вообще было не совсем понятно, зачем шеф собрал совет. Когда членам совета ставилась техническая или, что бывало достаточно редко, экономическая задача, она обычно решалась в обмене мнениями, другими словами, организовывался мозговой штурм. Для решения данной, свалившейся на наши головы, проблемы такой подход совершенно не годился. И тут до меня дошло – Корень просто хотел увидеть реакцию каждого из нас на его сообщение. Значит, он не сомневался, что один из нас причастен к краже документов.

Глянц уже уселся на свое место, а остальные члены совета, видимо, не имели соображений по поставленному вопросу, общее молчание затягивалось. Корень начинал раздражаться, поэтому я решил поддержать беседу и спросил:

– Владимир Владимирович, а когда произошла кража?

Корень резко обернулся ко мне:

– Вы что, Илья Евгеньевич, туги на ухо стали? Я же уже сказал: документы украли во время моей командировки.

Не обращая внимания на его раздраженный тон, я спросил:

– Я слышал то, что вы сказали, но вы ведь отсутствовали почти неделю. Можно я задам несколько вопросов Ирочке?

– Я ее уже обо всем спрашивал, – раздраженно ответил Корень. – Она ничего не знает и не помнит… Но если ты думаешь узнать у нее что-то мне не известное – изволь. – Он наклонился и, нажав кнопку селектора, проорал: – Ирочка, зайди ко мне…

После небольшой паузы дверь приоткрылась и в кабинет вошла работавшая сегодня секретарша. Миловидная Ирочка – всеобщая любимица и всегдашний образец бодрости и элегантности – предстала перед нами с распухшими заплаканными глазами, бледными дрожащими губками и растрепанной прической. Едва войдя в кабинет, она выпалила, нервно комкая мокрый носовой платок:

– Владимир Владимирович, я вам клянусь, я никого в кабинет не пускала и раньше времени из приемной не уходила! Спросите ребят-охранников…

– Ириш, – спокойно и доброжелательно перебил я ее, – скажи мне, пожалуйста, когда ты сама последний раз заходила в кабинет?

Ирина запнулась, испуганно взглянула на меня, но достаточно быстро сообразив, тут же ответила:

– В пятницу, в пять часов вечера я поливала цветы.

– И сейф был закрыт?

– Да я даже не знала, что там есть сейф! На этом месте диплом висел!..

– А разве вы не обязаны осматривать кабинет каждый день? – грубо встрял в разговор Глянц.

– Нет. – Ирина, как маленький затравленный зверек, повернулась в его сторону. – Мы в отсутствие Владимира Владимировича вообще стараемся здесь пореже бывать – нечего нам здесь делать.

Корень одобрительно кивнул головой, а я продолжил свои расспросы:

– А как ты думаешь, Вера Николаевна в субботу заходила в кабинет?

– Нет, не заходила. Во-первых, она знала, что цветы я полила, а во-вторых, она и работала-то всего до двух часов. Нет, я уверена, что в кабинет она не заходила.

– У меня больше вопросов нет, – повернулся я к шефу. Тот кивнул Ирочке: «Свободна…»

Когда Ирина вышла, я встал со своего стула и принялся, шагая по кабинету, размышлять вслух.

– Получается, что кража произошла не раньше субботнего вечера и не позже воскресной ночи. Мне представляется маловероятным, что похитителю помогали ребята из охраны, значит, он попал в здание не известным нам путем. И, конечно, я полностью согласен с Бориси… с Борисом Абрамовичем в том, что без наводки из самой фирмы не обошлось. Необходимо немедленно выявить и убрать Иуду. Правда, остается еще один вариант – возможно, наш уважаемый шеф, по каким-то только ему известным соображениям, сам забрал из сейфа документы и спрятал их в одном ему известном месте. А когда вернулся почему-то раньше времени из Италии, открыл свой сейф и разыграл перед нами весь этот спектакль!

Корень едва не свалился со стола, во всяком случае он моментально оказался на ногах. Все присутствующие с большим интересом молча уставились на него. Володька обвел нас совершенно бешеным взглядом, а Глянц тут же выступил с гневной отповедью:

– Как вам, Милин, не стыдно развивать здесь свои гнусные инсинуации. Владимир Владимирович не способен на такого рода бессмысленные розыгрыши!

– Никаких инсинуаций, – с улыбкой ответил я. – Я просто высказал единственные, на мой взгляд, возможные варианты происшедшего. При этом второй из предложенных мной вариантов, безусловно, предпочтительнее, поскольку сохраняет статус-кво. При первом варианте, то есть при краже документов сторонним лицом, мы вряд ли уже что-либо можем сделать, и нам остается пассивно ожидать дальнейшего развития событий. Мы, конечно, узнаем имя пресловутого Иуды, но я боюсь, что узнаем мы его слишком поздно.

– Так, – прервал мои рассуждения Корень, – все свободны. Всем спасибо за советы. И помалкивайте. Узнаю, что кто-то пустил треп по фирме, голым на улицу отправлю!

Затем он повернулся к нам спиной и, мелькая своими вызывающе белыми шортами, прошествовал на свое рабочее место, по дороге с размаху захлопнув дверцу сейфа. Ребята под грохот металлической дверцы шустро выметались из кабинета. Глянц потрусил в свою отдельную конуру на первом этаже, а я рванул к своему столу, побыстрее припасть к уху своего маленького приборчика.

И все-таки я несколько задержался. В коридоре слонялся взволнованный Женька, нервно перебирая какие-то бумажки. Увидев меня, он быстро подошел и заговорщицки зашептал:

– Когда шеф по Галине по Бланке заслушивать будет?

– Да не волнуйся ты, – также шепотом ответил я. – Ему сейчас ни до Галины, ни до банки, ни до закуски…

– Как это – ни до банки?.. – округлил глаза неунывающий Брусничкин.

– А так. Сам боится в закуску попасть…

Пока Брусничкин переваривал полученную информацию, я прошмыгнул мимо и быстренько проследовал к своему рабочему месту. На ручке моего кейса алела красная точка. Я дождался окончания разговора, а затем открыл «свой чемоданчик». Передняя панель прибора докладывала, что за отчетный период с обслуживаемого телефона было сделано три звонка – два с телефона и один на телефон. Я включил воспроизведение записи.