– А как выглядела Джилл?

Он ждал ответа с нетерпением, хотя давно его знал. Бледная, невзрачная, непривлекательная…

– Как тебе сказать… этакая серая мышка. Бледная, невзрачная… на таких никто не обращает внимание. Тусклые волосы в хвосте, одежда какая-то бурая. А что? Почему ты так настойчиво выспрашиваешь?

– Немедленно звони Джерри, пусть захватит пистолет и наручники. Я буду через пять минут. – Рассел чертыхнулся, когда прямо перед его носом зажегся красный. Если бы не плотный поток машин, он рванул бы вперед, невзирая на опасность.

– Оружие и наручники?! Рассел, да что творится? Объясни толком!

– Нет времени. Запри дверь магазина, выпроводив покупателей. И постарайся вести себя так, словно ничего не происходит.

– Боже мой…

Рассел отключился и швырнул трубку на соседнее сиденье. Затем он вдавил педаль газа в пол.

– Давай немного поболтаем, Лорел. Меня мучает парочка вопросов, и только ты можешь удовлетворить мое любопытство. У меня мало времени – через пару часов я сваливаю из города. – Дин прикурил очередную сигарету.

– Ты уезжаешь? – Лорел ощутила ужас вперемешку с облегчением. Она понимала, что следует осторожно выведать, куда собирается направиться мошенник, чтобы полиция могла его перехватить, но страх парализовал ее, словно паучий яд муху.

Джон… точнее, Тревор Дин, постоянно ей лгал. Он крутился поблизости, втирался в доверие и не вызвал в ней ни единого подозрения. Как слепа она была! Хваленая самостоятельность грозила обернуться против нее самой.

Впрочем, Дин не выглядел угрожающе. Рассел упоминал, что прежде мошенник никогда не применял к жертвам физического насилия. С другой стороны, прошлые жертвы пребывали в счастливом неведении относительно личности Тревора Дина.

Если сейчас подлец внутренне кипит от злости, добра не жди!

Дин засмеялся, и смех этот был довольно добродушным.

– О, прошу, не надо делать такое лицо, словно ты счастлива слышать о моем отъезде. Я ведь могу и оскорбиться. Ты нравишься мне, а мужчинам неприятен отказ. Одно время я думал, что ты мне симпатизируешь, но ошибся. – Улыбка пропала, глаза неприятно прищурились. – Ответь-ка на один вопрос, голубушка. Как ты узнала, что вместо Рассела Эванса общаешься с Тревором Дином? В будущем я бы хотел избежать подобных ошибок.

Лорел проглотила комок в горле, опасаясь, что при попытке заговорить из горла вырвется только сиплое карканье. Не стоило показывать Дину свой страх, потому что сознание собственной власти может подзадорить негодяя.

Пожалуй, лучше было ответить правду.

– Истина открылась мне случайно. В тот вечер, когда ты не пришел на встречу в кофейне, я познакомилась с настоящим Расселом Эвансом. Полиция сидела в засаде.

Брови Дина удивленно полезли на лоб.

– Серьезно? Хорошо, что я не явился на встречу.

– Но почему ты не пришел? – Этот вопрос мучил Лорел уже давно. В поступке Тревора Дина ей не виделось никакой логики.

Дин стряхнул пепел в чашку с недопитым чаем и скрестил щиколотки ног. У него был довольный, расслабленный вид.

– Сложно объяснить. Дело в том, Лорел, что ты по-настоящему меня зацепила. Мне не хотелось встречаться с тобой под именем Рассела Эванса. Это прикрытие требовалось лишь затем, чтобы узнать тебя получше, подготовиться к встрече. Поэтому вторым шагом должно было стать исчезновение полицейского и появление душки Джона, который уже настроен на одну с тобой волну.

Лорел прикрыла глаза и покачала головой. Она работала с преступником под одной крышей, пила с ним чай в подсобке, мило беседовала и обращалась за помощью, не подозревая, что вокруг сжимается кольцо. Несмотря на все предупреждения Рассела, она доверяла каждому встречному-поперечному и загнала себя в капкан.

Тревор Дин ткнул сигаретой в ее направлении, лицо его светилось доброй улыбкой.

– Лорел Уилкинс, ты создала мне уйму проблем. Из-за тебя я нарушил правила, которые были незыблемы с того дня, когда я впервые решился украсть чужие деньги. Я подверг себя риску, едва не попался, и все потому, что ты меня зацепила.

Лорел старалась сохранять спокойствие, но страх накатывал волнами с каждым словом Дина, произнесенным с показным весельем. Было ясно, что преступник взбешен, и его действия могли стать непредсказуемыми.

– Да не трясись ты, словно осиновый лист. Я не собираюсь причинять тебе боль. Тебе даже не придется умолять меня о пощаде. Все, что от тебя требуется, – дать мне уйти, и это условие ты выполнишь. Я выйду в эту дверь, а ты останешься здесь и не станешь бросаться к телефону, чтобы доложить обо мне своему дружку. – Тревор встал так резко, что Лорел подскочила на месте и сжалась в комочек. Однако преступник просто ткнул окурок в чашку с чаем и лучезарно улыбнулся. Он был само обаяние и добродушие. – Впрочем, твой звонок ничего не изменит, поскольку я буду уже далеко. Не так-то просто перехватить человека, не имея на него ориентировки. Зато ты будешь наказана за непослушание. Я отберу у тебя все, что ты имеешь, Лорел. Твой дом, твои деньги, твои кредитные счета. Даже через десять лет ты не оправишься от этой потери, можешь мне поверить. А нищета – страшная штука, говорю по собственному опыту.

Лорел затравленно смотрела на Дина. Ее мозг был словно парализован, руки покрылись ледяной влагой. Как бы ни улыбался негодяй, его глаза оставались холодными и пустыми. Он был готов выполнить свою угрозу. Лорел могла смириться с утратой денег, но потеря дома подкосила бы мать и лишила их обеих воспоминаний и связи с умершим отцом.

– Я не стану звонить в полицию, Джон… Тревор. Или как тебя на самом деле зовут…

– Я знал, что ты умница. – Дин поднял с пола сумку и ласково взглянул на нее. – Надо же, я уже списал эти вещи со счетов. Как любезно было со стороны Джилл забросить их в магазин!

Лорел порывисто вздохнула:

– Ты очень жесток.

– О, не стоит преувеличивать. Ведь я не насильник и не убийца, правда? Я всего лишь вор, так что с того? Каждый зарабатывает на жизнь, как умеет. А Джилл… по прошествии времени она будет вспоминать обо мне все с меньшим гневом. Она поймет: я – лучшее, что случилось с ней в ее серенькой жизни. – Дин вытащил из кармана ключи, снял с крючка пальто. – Но если ты так сочувствуешь Джилл… можешь послать ей мою зарплату взамен тех денег, что я снял с ее карты. Может, эта уродина сходит в салон и хоть как-то приведет себя в порядок.

Небрежность, с которой это было сказано, заставила Лорел содрогнуться. Как можно столь жестоко говорить о женщине, в квартире которой жил, чью любовь и заботу принимал, с которой занимался сексом? Лорел ощутила сильнейшее возмущение.

– Ты просто говнюк!

Брови Дина удивленно приподнялись.

– Ого, Лорел, ты портишься на глазах. Не ожидал, что с твоих чудесных губок могут сорваться столь гадкие слова, ха-ха!