Макс не такой, как Рэмбо в кино. Он не умеет переплывать затопленные рудники, врываться в полицейские участки и лазить по горам, но это потому, что здесь нет затопленных рудников, полицейских участков и гор. В распоряжении у Макса жилые дома, задние дворы, деревья и кусты роз, но он использует их, как использовал бы на его месте Рэмбо.

Мы подходим к следующему перекрестку, и Макс узнает место.

— Через эту улицу — парк, — говорит он. — Вон там.

Макс показывает влево, в направлении парка. За парком находится школа. Но Макс сворачивает не налево, а направо.

— Куда ты? — спрашиваю я.

Макс уже идет вдоль очередной ограды.

— Нам нельзя тут переходить, — шепотом объясняет он мне. — Миссис Паттерсон будет ждать, что я перейду улицу именно в этом месте.

Макс переходит улицу только через два квартала и не на переходе. Он пережидает, притаившись за припаркованной машиной, когда на дороге будет пусто, и перебегает улицу.

Я думаю, что сейчас Макс в первый раз нарушил свой закон.

Если не считать закон, запрещающий какать людям на голову.

Оказавшись на другой стороне улицы, Макс бежит дальше. Теперь он не крадется за домами, теперь он быстро, как только может, бежит по тротуару. Я думаю, что он хочет скорее попасть в парк. Мне тоже парк кажется безопасным местом. Он для детей, пусть хоть и среди ночи.

Макс переходит еще одну дорогу на боковой улице и поворачивает в парк. Он сбегает с тропинки и бежит в сторону футбольного поля между двумя холмами с крутыми склонами. Как-то папа Макса привел его сюда, чтобы Макс съехал с этих холмов на санках. Вообще-то, эти холмы предназначены для того, чтобы люди смотрели с них футбол, но для катания на санках они тоже отлично подходят. После снегопада тут всегда очень много детей. Но Макс тогда отказался садиться на санки и все время жаловался, что у него мокрые варежки. В конце концов папа молча отвез его домой.

Сегодня Макс спускается с холма быстрее, чем на санках, и бежит через футбольное поле. Около ворот он сворачивает к бейсбольному полю. Макс бежит не по тропинке, а по траве среди деревьев на краю поля. После бейсбольного поля он бежит через игровую площадку.

В этом месте, между школой и парком, есть небольшая рощица. Есть тропинки, усыпанные древесной стружкой. Иногда, осенью или весной, учителя водят сюда учеников на прогулки. Несколько недель назад миссис Госк приводила сюда свой класс, чтобы дети сочинили стихи про природу. Макс тогда сидел на пеньке и составлял список слов, которые рифмуются со словом «крона».

В его списке оказалось сто два слова. Это не было стихотворением, но миссис Госк осталась под впечатлением.

Макс направляется к этой рощице. Он бежит вдоль берега маленького пруда, отважившись бежать по тропинке, и так наконец добирается до рощи, где сразу исчезает в ее сумраке.

Через пятнадцать минут, за которые Макс дважды сбивался с пути, мы уже выходим с другой стороны. Между рощей и школой спортивное поле. То самое, где Макс отказался прыгать, бегать и играть в софтбол в День спорта. Луна поднялась еще выше и теперь висит над школой, как гигантский невидящий глаз.

Я хочу сказать Максу, что у него получилось. Хочу сказать ему, чтобы он заполз в кусты на опушке и сидел там до утра. Хочу сказать, что, как только начнут съезжаться автобусы, ему останется только перебежать через поле и войти в школу как в самый обычный день. Он сможет даже пойти в класс миссис Госк, если захочет. Как только он окажется в школе, он будет в безопасности.

Но вместо этого я спрашиваю:

— Что дальше?

Спрашиваю потому, что я больше не командую. Не думаю, что стал бы командовать, даже если бы захотел.

— Я хочу домой, — говорит Макс. — Я хочу увидеть маму и папу.

— Ты знаешь отсюда дорогу домой? — спрашиваю я.

— Да, — говорит он.

— Знаешь?

— Да, — повторяет Макс. — Конечно знаю.

— Когда пойдем? — спрашиваю я в надежде, что мы подождем до утра. Тогда его отвезет домой миссис Госк, или миссис Палмер, или полиция.

— Сейчас, — говорит Макс, поворачивается и идет по краю спортивного поля. — Я хочу домой.

Мы все идем, идем, не знаю, как долго, и наконец проходим мимо дома Савоев. Луна передвинулась, но она все еще над головой. Макс почти все время молчит. Но это же Макс. Он, может, и превратился на сегодняшнюю ночь в Рэмбо, но он все равно Макс.

Все время, пока мы шли, мы старались, когда это было возможно, прятаться за домами, кустами и деревьями. Я все время шел рядом с Максом, и он ни разу не пожаловался.

Даже не верится, что через несколько минут Макс будет дома. Я перестал воображать выражение лиц родителей Макса, когда они увидят его на пороге. Это вот-вот случится по-настоящему. Я вообще не думал, что это когда-нибудь случится.

Я останавливаюсь перед нашей подъездной дорожкой и смотрю на своего друга. Впервые в жизни я понимаю, что значит кем-то гордиться. Я не мама Макса и не его папа, но я его друг, и я готов лопнуть от гордости за него.

А потом я вижу автобус.

Автобус миссис Паттерсон. Автобус с отсеком для Макса.

Макс вот-вот свернет на дорожку и пройдет последние несколько шагов к своему дому, но он не знает, что тут его подкарауливает миссис Паттерсон. Не знает, что в двух шагах от его дома, в темном пространстве между двумя уличными фонарями, припаркован ее автобус.

Макс даже не знает, что у нее есть автобус.

Я открываю рот, чтобы предупредить его, но слишком поздно. Макс проходит пять или шесть шагов по дорожке, и тут из-за большого дуба появляется миссис Паттерсон. Это тот самый дуб, возле которого мы с Максом ждали школьный автобус каждый день, с тех пор как Макс пошел в детский сад. Это его он трогал в ожидании автобуса.

Макс слышит ее шаги, потом мой голос, но слышит слишком поздно. Он видит, как к нему приближается миссис Паттерсон, и бежит. Он пробегает подъездную дорожку уже больше чем наполовину, когда рука миссис Паттерсон хватает его за плечо. Она тянет его так сильно, что Макс спотыкается и падает. На какую-то секунду он свободен. Он ползет к дому на четвереньках, но миссис Паттерсон настигает его и хватает за руку. Она дергает его вверх и поднимает, как куклу.

— Мама! Папа! Помогите! — кричит Макс.

Миссис Паттерсон закрывает ему рот свободной рукой. Но вряд ли родители Макса его услышали бы. Их спальня на втором этаже, окна выходят во двор, а сейчас глубокая ночь. Думаю, они спят. Но миссис Паттерсон об этом не знает. Она хочет, чтобы Макс замолчал, и тогда она сможет его увезти.

Наконец я прихожу в движение, я бегу по дорожке и останавливаюсь напротив Макса. Он извивается, пытаясь вырваться из рук миссис Паттерсон. Глаза у него расширены. Я вижу на его лице ужас. Он пытается кричать, но из-под ладони миссис Паттерсон раздается одно мычание. Макс пинает миссис Паттерсон по лодыжкам. Иногда попадает, но миссис Паттерсон даже не морщится.