Кокос: Спасибо за машину, Грей!

Она присылает несколько фото «Бентли» и кучу танцующих смайликов рядом с ним. Как будто это не дорогой кусок железа, а звезда с неба или волшебный единорог. Если в следующем сообщении она попросит машинку поменьше, ну, типа, какой-то кабриолет чтобы понтоваться и злить других тёлок — я куплю и его.

Это уже тревожный, блядь, звоночек или можно забить, расслабиться и наслаждаться этим давно забытым чувством кайфа, что мне есть для кого рвать жопу?

Я откидываюсь на спинку дивана и вспоминаю ту крохотную квартирку, которую тянул ради Кузнецовой из последних жил, потому что хотел быть мужиком. Мне тогда стукнуло двадцать один, мы только поженились и я так хотел сделать для нее ВСЕ, что каким-то образом мне удавалось совмещать универ и грязную работу на Шубинского. У Оли был свой счет, куда я клал буквально все, что зарабатывал, оставлял себе только на какую-то фигню. Она покупала шмотки, ходила с подружками в дорогие клубы, устраивала фотосессии у модных фотографов, чтобы «продвигать страницу в модельной карьере». Я рвал жопу больше и больше, домой приходил просто чтобы уставшим завалиться спать, иногда понятия не имея, где вообще моя жена. Но молчал и делал, потому что я — мужик, и мое предназначение — кормить семью, делать так, чтобы моя женщина ни в чем не нуждалась и точно не краснела перед другими тёлками за то, что у нее не самый модный телефон и она не может заказать в ресторане ебучие французские устрицы.

Новое сообщение от Ани выдергивает меня из этой до краев наполненной злобой черной дыры воспоминаний как раз в тот момент, когда меня почти полностью туда засасывает.

На этот раз Нимфетаминка прислала видео.

Твою… мать.

— Спасибо вам, чуваки из салона, что вы так круто отполировали машину, — шепчу себе под нос, разглядывая вообще ни хрена не тачку, а отражение в натертом до зеркальной поверхности «крыле».

Аня в шортах и топе.

Буквально, это просто две кротких тряпки. А у топа внизу даже резинки нет и при каждом шаге грудь Ани мягко покачивается. А к этим бесконечным мускулистым и приятно покрытым легким загаром ногам мои глаза прилипают словно прибитые.

Я с трудом выталкиваю из головы мысли для взрослых и в ответ на это видео пишу, что теперь она должна покатать мои старые кости в этой модной тачке, потому что «Бентли» у меня еще не было.

Кокос: Как скажешь, Грей.

Я: Почему не Влад?

Кокос: В смысле?

Я: Ты перестала называть меня по-имени, Ань.

Она долго молчит. Пять, десять минут. Хорошо, что пока шестеренки в ее замороченной голове ищут ответ (или придумывают отговорку), я могу развлекать себя бесконечным просмотром видео.

Кокос: Наверное, нам нужно поговорить о вчерашнем… Влад.

Ох уж эти троеточия.

Я: Готов выслушать тридцать три проклятия на свою дурную голову, если твои ноги в это время будут лежать у меня на плечах.

Кокос: Ты вдруг перестал бояться моей девственности, Грей?

Как же мне крышу сносит эта ее чертовщинка.

Не мычит, не блеет, как классическая недотрога. Стесняется и краснеет, но огрызается прямо филигранно. Кажется, я близок к открытию секрета, почему бэдбои так любят отличниц.

Я: Фу, Анна, где Вы нахватались этой пошлости?

Кокос: Я тебя убью, Грей!

Глава тридцатая: Аня

Когда Грей говорил, что за мной будет «хвост», я представляла себе какое-то незаметное сопровождение, но никак не огромный черный внедорожник бандитского вида, в котором за мной всюду по пятам будут следовать четверо мордоворотов.

Подъезжать к гимназии, в которую я приехала устраивать Марину, в таком сопровождении немного неуютно, но я помню слова Влада о том, что это для нашей безопасности, а синяки после «общения» с Шубинским и отчимом до сих пор приходится замазывать корректором. Поэтому на всякий случай еще раз пишу Грею слова благодарности, беру сопротивляющуюся Марину за руку и захожу внутрь.

На оформление документов много времени не уходит. Я немного дергаюсь, когда в канцелярии на приеме документов уточняют степень нашего родства, но моих слов о том, что мы сестры и моей ID-карты достаточно, чтобы прекратились все вопросы. Когда утром я написала Грею, что беспокоюсь об отсутствии документа об опеке, он ответил, что девушкам на «Бентли» обычно не задают много лишних вопросов. Как всегда предложил в случае чего звонить ему, но это, слава богу, не понадобилось.

— Мы проведем небольшой тест, — предлагает высокая женщина в очках, которую мне представили как местного психолога. И увидев круглые от паники глаза Марины, быстро уточняет: — Мы подготавливаем детей по нескольким профилям — математическому, языковому, гуманитарному. Тест поможет определить склонности Марины. Но его результат просто формальность, если вдруг она захочет выбрать другой профиль.

— Я хочу быть архитектором, — вдруг выпаливает моя сестра, повергая нас с психологом в легкий шок.

Хотя мой шок все же довольно ощутимо царапает внутренности, потому что я впервые слышу от Марины что-то вразумительное о ее планах на жизнь. В тринадцать лет это, конечно, совершенно нормальное явление, но все дети так или иначе проходят стадию «хочу быть космонавтом, учителем, врачом…», а Марина даже о таком ни разу не заикалась. И тут вдруг…

Догадаться, откуда у нее такие порывы, вообще не сложно.

И мне вдруг становится жутко стыдно, что меня так радует ее маленький возраст. Будь Марине лет восемнадцать, я бы от ревности уже на пиявок изошла.

Я. Ревную. Грея.

Я думала, что переспав ночь эта абсолютно лишенная логики мысль испарится под напором трезвых аргументов, но я до сих пор не придумала ни одного в противовес.

— О, какой серьезный и сложный выбор, — возвращает меня в реальность голос психолога.

— Это какой профиль? — спрашивает Марина.

— Полагаю, что математический.

Марина хмурится и тяжело сопит, потому что с математикой отношения не складывались ни у нее, ни у меня. Это всегда была прерогатива Дениса, ровно до той трагедии, после которой мой и без того замкнутый брат стал настоящим отшельником даже в собственной семье.

Нужно найти его.

Этим нужно было заняться сразу после того, как я забрала Марину. Думать о том, где и что с моим братом, а не рыдать по тому, что у меня вдруг целая ревность образовалась к женатому (ну или сто там у них?) мужчине, которого я знаю без году неделю.

— Я смогу выбрать математический? — упирается Марина. — Даже если не подхожу?

— Конечно. — Психолог