— Нечего ему шляться по ночам, — снимаю форму и надеваю спортивный костюм, даже не поворачиваясь в сторону Балабанова. — Я понимаю — он делает всё, чтобы нам не мешать, но лучше пусть по вечерам дома сидит.

— Дарин, что случилось? — он обнимает меня сзади за плечи. — Не могу тебя видеть такой расстроенной.

“Не смотри, раз не можешь” — так и вертится в голове, но даже не совсем трезвым умом понимаю, что не стоит слишком резко отвечать. Не заслужил он, а я не имею права с ним разговаривать в подобном тоне.

— Пошли лучше выпьем, — высвобождаюсь из родных объятий, в которых хочется полностью раствориться и на время забыть обо всех проблемах, и направляюсь к барной стойке.

Залезаю на высокий стул, наблюдая, как Балабанов готовит нехитрую закуску. Разливает коньяк по бокалам, поднимая свой вверх.

Выпиваю залпом, игнорируя призыв к тосту, морщусь и закусываю лимоном. Желудок начинает урчать при виде еды, поэтому следом за лимоном отправляю в рот бутерброд.

— Я жду, — после длительной паузы, во время которой я умудряюсь съесть два куска колбасы с хлебом, произносит Паша. — Что случилось?

— Против меня областная прокуратура выдвигает обвинения по двум статьям — превышение служебных полномочий и взятка в особо крупных размерах, — смотрю Балабанову в глаза, а он в ответ не отводит взгляда, пристально сканируя меня. — Обвиняют в интимной связи с тобой. Если с этим еще можно как-то выкрутиться, ограничившись строгачом или на крайний случай, увольнением, то с другим засада. Филатов раздобыл платежку из банка, где с твоего счета списана крупная сумма денег на операцию моей маме.

Я замолкаю, а Паша, недолго думая, наливает полбокала коньяка и выпивает залпом, даже не кривясь. Тяжело вздыхает, после чего негромко произносит:

— И что ты собираешься делать? — снова поднимает на меня взгляд.

— Не знаю, — честно отвечаю и беру еще один бутерброд. Надо подкрепиться, а то реально после очередного глотка алкоголя свалюсь под стол. — Пока не знаю. Для начала послушаю, что эти деятели накопали, и в чем именно будут обвинять, точнее, какие приводить доказательства. Как вариант — уволюсь, может, прокатит, и они обо мне забудут. При грамотной защите максимум, что мне светит — это условка, ну и фиг с ней.

Наливаю себе коньяка и, не глядя на Пашу, делаю глоток, снова закусывая лимоном. Он тянется через стойку, дотрагивается пальцами до моего подбородка и заставляет поднять голову.

— Посмотри на меня, — произносит негромко, и я подчиняюсь его бархатному голосу. — Дарина, какая условка, совсем мозгами тронулась? — делает пазу, в продолжение которой мы смотрим друг другу в глаза. — Других вариантов нет?

— Нет, — снова опускаю взгляд вниз.

— Говорю же, посмотри на меня, — и я снова подчиняюсь. — Я виноват в этой ситуации, поэтому не позволю тебе одной нести всю ответственность.

— Паша, — пытаюсь вырваться, но он крепко держит мое лицо, — ты не…

— Не перебивай, — не дает мне закончить фразу. — Если бы подумал хорошенько и сделал все грамотно, сейчас бы не было у тебя никаких проблем. И у меня есть вариант их решить, раз ты не знаешь, как это сделать.

Усталость вместе с апатией резко исчезают, и я уже не пытаюсь вырваться, пристально глядя на своего любимого мужчину.

— Какой? — тихо спрашиваю и замираю на месте, боясь пошевелиться.

— Выходи за меня замуж.

И что ему сказать в ответ? Он держит мое лицо пальцами, смотрит в глаза и ждет. Я бы не задумываясь ответила твердое “да”, если бы была на сто процентов уверена — он меня любит. И делает предложение от чистого сердца, потому что готов делить со мной все радости и беды, проживать все счастливые моменты и быть рядом постоянно. Потому что именно любит, а не просто готов помочь в трудную минуту.

— Думаю, это лишнее, — тихо произношу, не отводя взгляда.

— Почему? — все так же твердо смотрит, не давая ни малейшего шанса уйти от ответа.

“Потому что ты меня не любишь” — рвется из груди, но я тихо отвечаю:

— Паша, я оценила твое предложение и благодарна тебе за все, но это не решит проблемы.

— Да почему, черт возьми? — убирает руку и вскакивает со стула. Начинает нервно ходить взад-вперед, проводит пальцами по волосам, после чего резко останавливается и снова наклоняется, ложась на барную стойку грудью, и произносит: — Мы живем с тобой под одной крышей, нам хорошо вместе. Скажи, что плохого, если в паспорте при этом будет стоять штамп? Все проблемы решатся сами по себе. Я оплатил операцию будущей теще, да твоих прокурорских засмеют, когда они тебе будут предъявлять обвинение во взятке.

— Всё так, только…

— Что только, Дарин? — продолжает давить Балабанов.

Я и сама понимаю, что это решение всех проблем. Даже если уволят за превышение, что еще нужно доказать, то во взятке уж точно не обвинят, тут Балабанов прав. Мне и самой приходила эта мысль в голову, когда только начинала пить коньяк в кабинете у Сазонова, только я никогда бы в жизни не попросила Пашу жениться на мне.

— У нас не получится, — произношу негромко, борясь с подступающими слезами. Да что за черт — даже резко ответить не могу, так мне всё безразлично. Еще и алкоголь делает свое дело, заставляя организм полностью расслабиться.

Безразлично всё, кроме Паши.

— Почему не получится? — вижу, как он начинает закипать. — Послушай, — снова отстраняется, становясь возле стойки и засовывая руки в карманы. — Давай сейчас уберем эмоции и по возможности трезво оценим ситуацию.

Усмехаюсь в ответ — в моем состоянии только трезво и осталось оценивать происходящее. Но постараюсь собраться хоть с какими-нибудь мыслями и ответить. По возможности честно.

— Допустим, я согласна, — тяжело вздыхаю. — Сейчас мы распишемся, а через два месяца разведемся. Думаешь, это решит наши проблемы?

— Дались тебе эти два месяца, — фыркает Балабанов. — Ляпнул же на свою голову, а ты теперь к словам цепляешься. Забудь про них, просто забудь. Я своей бабушке, она у меня мировая женщина, — смеется Пашка. — Сейчас живет в Израиле. Дед умер давно, а два с половиной года назад объявился ее старый друг, вроде как первая любовь, тоже вдовец. Она уехала к нему, вышла замуж, утверждает, что счастлива. Даже меня забрать к себе пыталась. Так вот, — делает паузу, глядя мне в глаза. — Я обещал своей любимой бабуле, что женюсь только один раз. Еще и правнуков ей сделаю, чтобы не скучала.

— Это лишнее, — чувствую, что начинаю краснеть после его речи.

Женюсь, один раз, правнуки — по-моему, мне это всё снится. Сама не пойму, страшный сон или счастливый, но точно пора просыпаться.

— Дарина, послушай, — тон Паши смягчается. Он протягивает руку и берет мои пальцы, нежно сжимая их. — Я понимаю, что ты сегодня расстроена и немного не в форме. Но обещай, что подумаешь над моим предложением.