— Они ими и не были! — злость внезапно проснулась, заставляя вспомнить то дикое чувство несправедливости. — Они пошли на это, чтобы меня спасти, как вы не понимаете! — О том, что плачу, догадалась не сразу, просто вдруг мокро стало и трудно дышать… — Когда папа вернулся из плена, о котором наше правительство умалчивало долгих шестнадцать лет, они с мамой поженились. Он любил ее все эти годы.

— А мама Нира? Слезы прекратились.

— Я осталась с ней, — прошептала едва слышно, — она была очень рада за маму, но… ей в пятьдесят сложно было вновь остаться одной. И я осталась с мамой Нирой… от нее и до школы было ближе.

Тогда, в свои пятнадцать, я не могла простить родителям их счастья и того, как легко мама забыла о пожертвовавшей всем ради ее ребенка. А мама не могла простить мне непреклонного: «Я буду жить здесь… других детей рожайте, вам теперь можно… папе дали разрешение». Детей, к сожалению, больше не было. Роды у мамы очень тяжело прошли, мама Нира была совсем одна, без медаппаратуры и… стоит ли удивляться маминому бесплодию.

— Все равно у меня было счастливое детство, — я вытерла глаза, — у меня были целых две мамы, кто еще может подобным похвастаться?

— Никто, — Лериан улыбнулся. — Две мамы… здорово, наверное.

— Очень, — и я уже улыбалась, — они подарили мне столько любви и внимания, столько заботы. И даже если мне было плохо в школе, я приходила домой и чувствовала себя их маленьким солнышком, их центром вселенной. Потом, когда мама ушла, нам с мамой Нирой было немного тяжело, и мне приходилось работать по ночам, чтобы хоть немного помогать… но в это время у меня уже был Киану… и, если говорить откровенно, я все равно была счастлива. Так что нечего меня тут жалеть, коллективно вытираем слезы и сопли и возвращаемся в вашу комнату. Вы, между прочим, болеете, если не забыли.

Он снова удержал меня и, тяжело вздохнув, начал делиться воспоминаниями:

— У меня мамы не было. Точнее, была, но… сразу после рождения меня забрал дед, фактически ограничив общение с родителями. Не могу сказать, что в тот момент меня это сильно расстраивало, я был ребенком, которого ждали, которого сразу возвысили и за которым торопливо бегали шесть нянек.

— У семи нянек дитя без присмотра, — вставила я.

— Без присмотра я остался только раз в жизни, — Джерг-младший вдруг стал каким-то рассеянным, словно заново переживал те далекие события. — Мне было шестнадцать, я хотел, наконец, сбежать из дома деда, подальше от Юлиана, который, несмотря на небольшую разницу в возрасте, считал себя очень взрослым и вследствие этого главным. Я угнал скуа и рванул в стратосферу.

— Это запрещено…

— Знаю… запреты всегда так восхитительны именно возможностью их нарушать, — Лериан нагнулся и нежно поцеловал оторопевшую меня. — Безумию в одиночестве я предавался недолго. Яркой звездой промелькнул незнакомый мне скуа, уносясь ввысь и бросая мне вызов. Она всегда бросала вызов… Эрмедин Элран — прекраснейшая из высокородных.

«Сука», — пронеслось в моей голове.

— Вы ее… любили? — спросила вслух.

— Любил? — отстраненно произнес Лериан. — Я боготворил ее. Несносная девчонка, младше меня всего на два года, но в ней было столько смелости и отваги… столько огня. Столько страсти. Дочери высокородных семей носят длинные черные волосы — она их коротко остригла еще в четырнадцать и выкрашивала в малиновый назло родителям. Высокородные девушки идут служить в армию или увлекаются боевыми искусствами, — Эри стала профессиональной танцовщицей, доведя своим первым выступлением мать до сердечного приступа. Когда ей говорили «нельзя», Эрмедин топала ногой и заявляла: «Я это хочу, и я это получу. Я все сказала!» Юлиан ненавидел ее за это.

Напоминание о Юлиане было некстати, я как раз хотела прервать разговор, но теперь слушала затаив дыхание.

— Мы были вместе с той самой первой встречи в стратосфере, когда я все же обогнал ее. — Чувство превосходства проскользнуло в этих словах. — Эри, злющая после поражения, полетела вслед за мной и, приземлившись на любимую клумбу деда, выпрыгнула и бросилась на меня с кулаками. Первый приступ нестабильности мы пережили одновременно и вместе. Все завершилось развороченным садом, уничтоженными строениями и нашим поцелуем в океане.

Океан, словно радуясь, что про него вспомнили, взбесился еще сильнее, и брызги вновь начали долетать до нас.

— А как это было — первый приступ нестабильности? — чуть повысив голос, чтобы меня было слышно на фоне беснующихся волн, спросила я.

— Не помню, — Лериан улыбнулся, — а вот как пришел в себя, не забуду никогда… Она казалась мне такой маленькой, хрупкой, вызывала внутреннее желание защищать и оберегать, и в то же время она была смелее и поцеловала первая.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

— Она была у вас первой? — не выдержала я, зная нравы высокородных.

— Эри была для меня не просто первой, она была единственной, — улыбка Лериана исчезла, сменившись полной какой-то горечи ухмылкой. — Я так любил ее… мне казалось, что день прожит зря, если я не услышал «Привет, Лер, я тут такое придумала…». И она выдумывала, что только она не выдумывала… Даже предложение я ей сделал на полигоне для испытания биологического оружия, отбиваясь от злобных мутированных собак.

— Она согласилась? — тихо спросила, уже зная ответ.

— Она была счастлива, — Джерг судорожно вздохнул. — А уж как был счастлив я. Даже свадьбу в нарушение всех традиций разрешил ей организовать в стиле естественнорожденных.

А вот дальше я слушать уже не желала! Даже вспоминать было больно.

— Девичник — зло проговорил, словно выплюнул, Джерг. — И чертова организаторша праздников…

Я нервно закашлялась…

— Иногда я думал, а что было бы, запрети я то очередное безумство Эрмедин? Возможно, она позлилась бы, но я уже знал, как угомонить этот вулкан страсти… она потом такая нежная и ласковая становилась. Но Эри хотела всем рассказать о своей победе — выйти замуж за самого Лериана Джерга, уже тогда семья планировала мое выдвижение на пост… неважно, на какой пост… — Последовал еще один тяжелый вздох, и ледяным тоном высокородный продолжил: — Организаторша праздников была лесбиянкой! Это я потом выяснил, и родилась она в семье лесбиянок! Не таких, как у вас, Тиа… а настоящих, прогнивших насквозь извращениями лесбиянок!

Ой, мама!

— И эта су… с умом у которой сложности, за одну ночь совратила мою Эри!

— Почему вы решили, что это она совращала? — выпалила я, не сдержавшись.

— Я все видел сам. — Джерг сжал челюсти, некоторое время молчал, затем продолжил: — Эрмедин все время изводила намеками: «Ари мне даже стриптизеров пообещала… Представляешь, у нас будут настоящие стриптизеры!», и я в ту ночь сходил с ума от ревности. Поэтому пробрался на остров ее родителей, затем в летний домик, где и устраивался этот проклятый девичник, и там да… были стриптизеры. Остальные высокородные в полном восторге от выступления даже не заметили меня, но суть в том… что Эри там не было. Я искал ее везде, а нашел… на берегу океана, и эта тварь… обнимала мою женщину!