– Понятно, – кивнул гном. – Расплачиваются за хорошую весть.

Ну не верил он в бескорыстие!

– Хотелось бы знать, почему сюда целых десять лет никто не заходил? – насторожился Эдуард.

– А что кому делать в этой дыре? – был готов ответ у гнома.

Еще им встретился великан уриаш. Старик пас скот на склоне холма и помирал со скуки. Зазвал прохожих на огонек и не отпускал до тех пор, пока в деталях не ознакомил со всеми проблемами уриашского бытия. Был он по-стариковски многословен и забывчив, по нескольку раз пересказывал одно и то же.

– Боги Великие, какой занудный старец! – стонала потом Энка. – Спятить можно!

– Вот я на тебя посмотрю, какая ты в старости будешь, – защищала уриаша Меридит.

Неторопливый, спокойный, уютный дед-великан был так непохож на буйных дисьих старух, что вызвал у нее нечто вроде умиления.

– Он, бедный, может, тоже лет десять ни с кем не разговаривал.

Рагнар же морщил свой круглый, совершенно неаристократический нос, хмурил кустистые брови и подавленно молчал.

Он был очень высоким человеком, привык, в прямом смысле слова, смотреть на окружающих сверху вниз. А с великанами встречаться ему раньше не доводилось. Как странно, оказывается, чувствуешь себя, когда едва достаешь собеседнику до пояса! Неловко, шея устает голову задирать, раздражает тон великана, снисходительный, будто с малыми детьми разговаривает. Прямо треснуть хочется, хоть его и учили уважать старость. «Может быть, – думал рыцарь, усилием воли подавляя неблагородный порыв, – у гномьего народа именно из-за малого роста дурной нрав? Взять хотя бы Орвуда. Уж на что рослый для гнома, и то на голову ниже Ильзы. Остальные еще короче. Вот и важничают, нос задирают, хотят показать: мы-де не хуже вас, длинных. Тяжело им, недомеркам, приходится».

Своими соображениями Рагнар решил поделиться с Хельги, он ученый и идет рядом, можно тихонечко побеседовать.

– Он с тобой потому снисходительно разговаривал, что ты ему в прапраправнуки годишься, а вовсе не из-за роста. Уриаши своего роста как раз, наоборот, стесняются. Я точно знаю, у меня в десятке были уриаши. Вечно на построении горбились, а мне от сотника влетало. Вот насчет гномов я с тобой согласен. Макс называет это «комплекс неполноценности».

– Вот я тебя сейчас тресну, тогда и посмотрим, кто из нас неполноценный! – Оказывается, Орвуд все слышал! – Лично я – совершенно полноценный гном без всякого комплекса, что бы оно ни значило. А вот ты как демон никакой критики не выдерживаешь. Не демон, а наказание! И еще берешься судить о чужой полноценности! Нахал!

– Ты все не так понял! – защищался Хельги. – Это психологическое понятие. На самом деле вы полноценные, но подсознательно считаете себя ущербными и это вас подсознательно гнетет.

– А-а-а! Так ты нас еще и психами считаешь! – прицепился к слову бестолковый гном.

– Тьфу на тебя, – плюнул Хельги и ускакал вперед. До чего же трудно бывает иметь дело с малообразованными существами!

На пятый день ускоренного при помощи скороходов пути горная цепь перешла в редкие холмы, те сошли на нет, и после двух дней скакания по овражистой равнине, заросшей жухлой бурой травой, спасители мира выбрались к Чернолесью, мрачному и зловещему. Стеной вставали могучие дерева. Стволы в три обхвата, высота не меньше, чем у знаменитых эльфийских коэлнов. Одни деревья по зимнему времени голые и страшные. Другие покрыты синюшной, даже на вид жёсткой и колючей листвой. Корни торчат наружу, как узловатые руки, готовые хватать и раздирать на части что попадется. Шипастые кусты растопырились между исполинскими стволами. Далеко в чаще кто-то воет, тоскливо и жутко.

– Правда, мы вовнутрь не пойдем? – с тревогой спрашивала Ильза время от времени.

– Интересно, тот поток, что я сдвинул, он вернулся на место? – размышлял демон.

– Сгоняй, проверь, – язвительно предложила сильфида.

– Я в Астрале посмотрю, – возразил Хельги с достоинством.

Посмотрел и довольно кивнул. На месте Заслон. Беззащитный Аваллон в безопасности.

Тонкая, едва приметная стежка вела вдоль опушки леса. Значит, край обитаем. И ночевать надо по-военному, с дозором, под прикрытием магического круга, а лучше двух. Круги чертили Аолен и Хельги, и оба каждый раз противно хихикали, вспоминали давнюю историю с упырями. Энка бесилась, упрекала Аолена в недостойном эльфа поведении, цитировала народную мудрость «одна речь не пословица».

За первые трое суток пробега вдоль Чернолесья им так и не встретилось ни одной живой души. Зато под четвертый вечер, обогнув небольшой лесной мысок, тропа вывела их к целой человечьей деревне, довольно большой даже по меркам Староземья. Поселение выглядело живописно-идиллически: бревенчатые домишки под тростниковыми крышами, смешные заборчики из воткнутых в землю кольев, переплетенных лозой на манер корзины. Такие часто встречались в Аваллоне, но для Инферна были редкостью. За заборами – огороды, в них даже что-то растет, несмотря на зимнюю пору, – климат позволяет. Дальше пашни. На окраине кладбище с памятниками-валунами и маленький, грубой постройки храм какому-то из местных богов, видимо, мирному, ибо у входа отсутствовал обагренный жертвенной кровью алтарь. Последнее обнадеживало. На периферии Староземья ещё оставались глухие уголки, где не успел отжить обычай принесения в жертву богам существ разумных. А кто, спрашивается, лучше всего подходит на роль жертвы, как не случайный прохожий? Не свой, не жалко. Здесь же подобной участи, похоже, можно не опасаться.

– Мимо пройдем или на ночлег напросимся? – спросила Меридит, сбавляя ход.

– Напросимся! – в один голос вскричали Ильза, Орвуд и Эдуард.

– Мимо! – отказался Аолен. Он не умел доверять чужим людям и предпочитал не завязывать с ними общения без особой нужды.

Хельги и Рагнар воздержались. Им по большому счету было все равно, где ночевать, под крышей, под открытым ли небом: какая разница, если дождя и мороза нет?

Разрешила вопрос Энка:

– Дело не в дожде и не в ночевке, а в том, что здесь наверняка есть где помыться. От нас скоро псиной вонять начнет, от самого Тиора грязные скачем. Да и в Тиоре не мытье было, а наказание. У меня от соленой воды волосы как пакля!

– Ну, последнее легко исправить и без мытья, – промурлыкала Меридит, глядя куда-то в небо и нехорошо улыбаясь.

Энка замахнулась на подругу палкой:

– Вот я щас кого-то как тресну!

– Тише, девочки. – Встал между ними Рагнар. – Не будем драться, идемте мыться!

– Повымерли они все, что ли? – Ильза тревожно оглядывалась. – Нету никого…

– Не повымерли, а попрятались, – наставительно выговаривала Энка. – Настоящий воин должен уметь определять: если в пустующем поселении дома настежь, вонь, мухи и крысы, значит, повымерли. А если ставни закрыты, двери на засовах, никакой скотины не бродит, значит, попрятались.