— И наказание! — Мы звякнули рюмками и выпили до дна.

— Наказании-ие… — протянула Кэролайн. — А почему бы и нет? Но только для тех, кто его заслужил.

Читатель, вас, наверное, не удивит, что мы снова сидели в «Вечном кайфе», в четверг, через неделю после того, как я собрал аудиторию в доме доктора Мейпса. Конечно, мы с Кэролайн не в первый раз пили вдвоём после «того вечера» и почти каждый день обедали вместе. Однако до сегодняшнего дня вокруг всегда толклись какие-то люди. Во время обеда обсудить тоже ничего не получалось, а нам было что обсудить, особенно если в руках у нас при этом были рюмки и в них — скотч.

Вроде сегодня всё совпало. Ещё по крайней мере час мы оба никуда не торопились и вроде бы никто не собирался подсесть к нам за столик. И скотч в руках у нас тоже был, правда, он сразу же исчез, и сердобольная Максайн немедленно подлила нам ещё.

— Берн, — сказала Кэролайн. — Всё-таки я не поняла нечто важное.

— Я не удивлён. Я тоже кое-что не понял.

— Вообще-то я следила за развитием событий довольно внимательно, но где-то начинала терять нить. Ну а когда всё так быстро закончилось этой пальбой, многие ниточки оказались вовсе ведущими в никуда.

— Согласен, — кивнул я.

— И ещё там были кое-какие факты, которые на поверку… не совсем правдивые…

— То есть ты имеешь в виду «заведомо ложные»?

— Ну да, я хотела тактично намекнуть…

— Лучше называй вещи своими именами, — сказал я. — В принципе в тот день мы оперировали тремя основными видами информации. Что-то было правдой, что-то — результатом умозаключений, а что-то — заведомой ложью.

— Я так и подумала, Берн. Но сейчас мы одни, и я хотела бы услышать правду, простую, чистую правду.

— Как говорил Оскар Уальд, «правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой», — процитировал я. — Что-то мы с тобой вообще уже не узнаем, поскольку единственные свидетели мертвы. Но я с удовольствием расскажу тебе всё, что известно мне. Откуда начать?

— От Уильяма Джонсона, — сказала Кэр. — Племянника Билли. Он ведь не изнасиловал Марисоль, верно?

— Нет, конечно нет. Он её и в глаза не видел!

— Но она-то обвинила его!

— И что, значит, это должно быть правдой?

— Берн, она была очень убедительна. Я следила за её лицом. У неё даже слёзы в глазах стояли!

— Все следили за ней, Кэр. У девушки хорошие данные. Уверен, она станет прекрасной актрисой. Она просто играла, и играла чертовски хорошо!

— Ну, не знаю, меня она полностью провела. Я понимала, что это не может быть правдой, и всё равно поверила ей. Наверное, ты сам написал для неё сценарий.

— Ну, я пришёл повидать её, — сказал я, — и сразу же расколол. Она плакала от отчаяния. Из-за того что она предала своего любовника, погибли четыре человека, включая Берзиньша, латышского патриота.

— И просто позитивно мыслящего человека.

— Кстати, да. Она чувствовала себя настоящей сучкой, и поэтому, когда я предложил ей попытаться исправить положение, с радостью согласилась, особенно когда я рассказал о том, что за тип этот Джонсон и что он сделал с Барбарой Крили. Мы придумали историю, и она отдала мне рубиновое колье, которое ей подарил Мейпс.

— И что, ты подкинул его в квартиру Джонсону?

— Ну да, после того, как оставил его лежать в тёмной аллее по уши в блевотине Сигрид.

— Не могу поверить, что она сделала это…

— О, эта женщина полна неожиданностей, — сказал я. — У неё острый ум, она сразу же проникает в суть вещей.

— Она что, тоже была посвящена в ваш с Марисоль заговор? Её выступление было не менее убедительным.

— Она ведь тоже в душе актриса, хотя и не ходит больше на прослушивания. Я её ничему не учил, просто рассказал в общих чертах, чего можно ожидать от этой встречи, и она показала себя замечательным импровизатором. Но она и в тот раз сделала всё прямо-таки артистически — опоила Джонсона, чтобы я мог обыскать его и узнать адрес квартиры этого подонка.

— Потому что тебе надо было к нему попасть.

Я кивнул:

— Точно. Мне нужно было сделать две вещи: во-первых, спрятать куда-нибудь рубиновое колье так, чтобы он сам не обнаружил его в последующие несколько дней, но не слишком глубоко, чтобы потом его смогли найти копы.

— Да уж, время подошло быстро. Рэй зачитал ему права ещё до того, как успели остыть тела.

— Ну-ну, в этом я как раз не уверен. Может быть, тело Колби и успело остыть, но что-то говорит мне, что тело Блински изначально было приближено к комнатной температуре, ещё до того, как Мейпс вышел из себя и начал рассыпать по комнате свинец. Этот русский — самый холодный человек, которого я когда-либо видел.

— Но согласись, он неплохо выглядел в чёрном. А что ещё ты делал в квартире Джонсона?

— Искал школьное кольцо Барбары.

— И нашёл? И отдал ей?

— Да. Надо заметить, это произвело на неё большое впечатление.

— Ещё бы! Максайн! — Кэролайн указала на наши рюмки, и барменша кивнула. — Берн, выше нос, сейчас придёт подкрепление. У меня есть ещё вопросы.

— Валяй, спрашивай.

— Колби Риддл. Когда ты заподозрил, что он тоже имеет отношение к этому делу?

— Да практически с самого начала, — сказал я. — Раньше он никогда не звонил с просьбой оставить ему какую-либо книгу! Мне вообще редко звонят по поводу обычных книг, тем более что «Тайный агент» недавно переиздавался в мягкой обложке, и его легко можно было купить в любом магазине или заказать по Интернету. Правда, Колби и раньше казался мне странноватым, а я и без него сидел по уши в совпадениях, так что тогда не придал этому значения. Впервые я серьёзно задумался о его причастности к делу, когда оказался в офисе Мейпса.

— Ты пошёл туда полистать его ежедневник, чтобы выбрать оптимальное время для общего сбора.

— Ну и между делом поинтересоваться его архивом. Я искал Кукарова, конечно, но особенно не надеялся найти его под реальным именем. И вдруг наткнулся на папку с «делом» Колби. Ему действительно необходима была помощь — два года назад Мейпс удалил у него со щеки новообразование.

— Но ведь это тоже могло быть совпадением?

— Верно, однако мне почему-то показалось, что он замешан.

— Да, полагаю, что даже у мистера Случая не такие длинные руки. Спасибо, Макс! Берн, всё-таки мы сегодня не умрём от жажды!

Я отпил глоток виски, чтобы на деле удостовериться в этом.

— Берн? Давай суммируем то, что случилось, только без Уильяма Джонсона, про него я уже всё поняла. Но про остальное, со всеми этими снимками и кучей трупов — я не так уверена, что смогу всё объяснить.

Я немного подумал.