Она оставляла позади милю за милей, фальшивые убежища, бесконечные цепи, разгромленную ферму Валентайнов. Вокруг была лишь тьма тоннеля и там, где-то далеко впереди, выход. Или тупик, если так угодно судьбе, – глухая безжалостная стена. Последняя злая насмешка. Окончательно выдохшись, Кора свернулась на подножке калачиком и погрузилась в дрему, паря во мраке, словно угнездившись в самой глубокой впадине ночного неба.

Проснувшись, она решила проделать остаток пути пешком – поклажи у нее не было. Хромая, спотыкаясь о шпалы, она брела вперед. Ее пальцы, ощупывающие стены, танцевали вдоль долин, рек, горных хребтов, очертаний новой нации, проступающей из-под старой. «Мчишься, смотришь по сторонам, – вот тебе и истинное лицо Америки». Она не видела, но чувствовала это, двигаясь через самую сердцевину. Больше всего Кора боялась, что во сне повернется и, проснувшись, пойдет в обратную сторону. Может, ее уводило вглубь? Или отбрасывало куда-то назад? Она полагалась на невольничью заповедь: бежать не куда, а откуда. Благодаря этой заповеди, она уже вон как далеко зашла, и теперь либо доберется до конечной станции, либо сдохнет на рельсах.

Еще дважды она засыпала. Оба раза ей снился Рой, они вместе были в ее комнате. Лежа на боку, Кора рассказывала ему о своей прошлой жизни, он прижимал ее к себе, потом развернул вверх лицом и они смотрели друг на друга. Он стащил с нее платье через голову, потом сбросил брюки и рубаху. Кора целовала его, пальцы бегали по его телу. Когда он раздвинул ей ноги, она была влажная, и он скользнул внутрь, шепча ее имя, как никто никогда его не произносил, так сладко и нежно. Оба раза она просыпалась в темноте тоннеля, а отрыдав свое, вставала и шла дальше.

Выход из тоннеля сначала казался крохотной дырочкой в темноте. Мало-помалу дырочка превратилась в круг, потом в свод пещеры, вход в которую снаружи скрывали заросли дикого винограда и ежевики. Отведя рукой колючие ветки, Кора вышла на вольный воздух.

Было тепло. Солнце стояло почти в зените, все тот же скупой зимний свет, но теплее чем в Индиане. Расселина вывела ее в хвойный лес из виргинских сосен и елей. Она понятия не имела, как выглядит Мичиган, Иллинойс или Канада. Может, она уже и не в Америке? А Америка осталась далеко позади?

Кора опустилась на колени, чтобы зачерпнуть воды из ручья, и замерла: чистая ледяная вода. Она оттирала с лица и рук копоть и въевшуюся грязь.

– Талая, – сказала она, вспомнив статью в одном из пыльных альманахов. – С гор.

От голода у нее кружилась голова. Солнце с неба подсказывало, в какой стороне север.

Когда Кора вышла на дорогу, плохонькую, всю изрытую колдобинами, уже смеркалось. Сев на придорожный камень, она ждала. Через какое-то время вдали послышался скрип колес, и она увидела три фургона, снаряженных для дальнего путешествия, с мощными колесами, увязанной поклажей и развешанной по бокам всякой всячиной. Путь они держали на запад.

Первым правил высокий белый человек в соломенной шляпе. Его лицо с седыми усами было бесстрастно, скала. Рядом с ним на козлах восседала жена, закутанная в плед, из которого высовывались только шея да румяное лицо. Они равнодушно мазнули по Коре глазами и проехали мимо. Кора тоже не отреагировала на их появление.

На козлах второго фургона сидел молодой рыжий парень ирландской наружности. Она почувствовала на себе взгляд синих глаз. Фургон остановился.

– Эй, красота! – окликнул ее ирландец. Голос был звонким, похожим на птичий щебет. – Что-нибудь нужно?

Кора отрицательно покачала головой.

– Может, нужно что, говорю?

Она опять помотала головой и стала растирать озябшие руки и плечи.

Третьим фургоном правил старый негр, коренастый, поседевший, одетый в тяжелую видавшую виды ковбойскую куртку. Ей показалось, что глаза у него добрые. В нем чувствовалось что-то знакомое, но что именно, она уловить не могла. Дым из его трубки пах картофелем, и у Коры заурчало в животе.

– Голодная? – спросил негр.

Судя по выговору, он был с Юга.

– Ужасно, – призналась Кора.

– Ну, так залезай, сама выберешь.

Кора вскарабкалась на козлы. Возница раскрыл корзинку с припасами. Отломив краюху хлеба, она жадно сунула ее в рот.

– Еды вдоволь, – успокоил ее негр.

На загривке у возницы было выжженное тавро в виде подковы, и, перехватив Корин взгляд, он поднял ворот повыше.

– Ну, догоняем остальных?

– Хорошо!

Он гикнул лошадям, и те потрусили по выбоинам.

– Куда вы едете? – спросила Кора.

– В Сент-Луис. Там народ с Миссури забираем и на Калифорнию.

Кора ничего не ответила. Тогда он спросил:

– Сама-то с Юга?

– Из Джорджии. Я беглая.

Она сказала, что ее зовут Кора, развернула лежавшее под ногами одеяло и закуталась в него.

– А я Олли буду, – ответил возница.

Два других фургона показались впереди на повороте.

Жесткое одеяло царапало подбородок, но ей было плевать. Она думала, откуда он бежал, чего нахлебался и сколько ему пришлось пройти, чтобы оставить это позади.

Спасибо Николь Араджи, Биллу Томасу, Роуз Курто, Майклу Голдсмиту, Дюваль Остин и Элисон Рич (все еще) за то, что эта книга попала к вам в руки.

В «Хансере» за долгие годы – спасибо Анне Лёйбе, Кристине Кнехт и Пьеро Залабе. Также спасибо Франклину Делано Рузвельту за субсидирование «Федерального писательского проекта», благодаря которому в тридцатые годы XX века удалось собрать подлинные истории бывших рабов. Разумеется, огромное спасибо Фредерику Дугласу и Харриет Якобс. Мне очень пригодились усилия Натана Хаггинса, Стивена Джея Гульда, Эдварда Э. Баптиста, Эрика Фонера, Фергуса Бордевича и Джеймса Джонса. А также теории антрополога Джошуа Нотта о «слиянии» и «Дневник похитителя трупов». Объявления о розыске беглых рабов из электронного архива Университета Северной Каролины в Гринсборо. Первые сто страниц вдохновлялись ранними записями Misfits («Where Eagles Dare», «Horror Business», «Hybrid Moments») и Blanck Mass («Dead Format»). Дэвид Боуи живет в каждой моей книге, и когда я пишу финальные страницы, то всегда включаю «Purple Rain» и «Daydream Nation», так что спасибо ему, Принсу и группе Sonic Youth. И, наконец, Джули, Мэдди и Беккету за любовь и поддержку.