— Черт, Дарзо! Я даже не знал, что это будешь ты. Спесивая сучка Грэзин только сказала: «Особая работа, легкая, плачу вдвойне». Какого черта ты поехал по дороге?

— Просто… — Кайлар кашлянул. — Сделал ошибку.

— По мне, всего одну и надо. Черт, приятель. Хотелось бы по крайней мере сразиться.

— Я бы тебя убил, — ответил Кайлар.

Его охватила внезапная паника. Что, если это последняя жизнь? Ведь нет гарантий, что вернется. Волк никогда и ничего не объяснял. Боги, он совсем сошел с ума, когда за деньги дал убить себя герцогу Варгуну.

— Возможно.

Резаный Врабль снова выругался. Мокрушник получил свое прозвище за бесчисленные шрамы на лице. Он ребенком приехал в Сенарию откуда-то из Фриаку. Побывал сначала в рабстве, затем стал одним из немногих, кто получил свободу в бойцовых ямах. Кайлар считал, что шрамы тот нанес себе сам, однако Бен говорил без акцента. Какие бы ритуалы он ни практиковал, Врабль явно не видел их воочию, изучал по слухам о фриакийцах.

— И как мне этим хвалиться, Дарзо? Я всего лишь поразил тебя проклятой стрелой. Так величайшего в мире мокрушника не убивают.

— По-моему, сойдет. — Кайлар кашлянул.

— Вот же черт! — недовольно ругнулся Бен.

— Сочини что-нибудь, — посоветовал Кайлар.

Он снова кашлянул, и на этот раз крови было больше. Совсем забыл, что умирать — одно веселье.

— Я так не могу, — уперся Врабль. — Это бесчестит мертвых. Начнут меня преследовать, и все такое.

— Чертовски тебе сочувствую.

Кайлар стал выскальзывать из седла. Он упал с глухим стуком и ударился о землю затылком. Тем не менее маска держалась. Бен нахмурился.

— Подожди. — Он напряг мозги.

Резаный Врабль никогда не считался самым ярким факелом на стене.

— Хочешь сказать… для тебя почетней, если люди подумают, что ты геройски пал в сражении? — Идея ему понравилась. — Ты согласен, если я скажу именно так? Не будешь меня преследовать? Клянусь, оставлю о тебе добрую память.

— Да как сказать… — Глаза Кайлара уже застилала белая пелена. — Ты будешь что-нибудь отрубать у моего трупа?

Уж не везет так не везет. Он проснется без головы или еще чего другого. Чем это обернется? Умрет ли по-настоящему, если снесут голову с плеч?

— Эта стерва потребует доказательств.

— Возьми ее перстень. Возьми лошадь, одежду. Все, что нужно, только оставь мое тело в покое. Скажи, что суеверный или что-то в этом роде. И можешь выдумать любую историю, какую захочешь. Только тело оставь…

Кайлар потерял мысль. Голова наливалась чугунной тяжестью. Казалось, он даже чувствовал, с каким трудом сокращается сердце, расплескивая кровь в груди.

— Согласен. Готов, дружище? — спросил Бен.

Кайлар кивнул.

Бен Врабль пронзил мечом его сердце.

— Я работала над паутиной, — сказала сестра Ариэль. — В ней немало интересных ловушек. И все-таки, кто тебя ею опутал?

— Если скажу, отпустишь? — предложила Ви.

«Что, сука-ведьма, не очень-то ты хитроумна?»

Они возвращались на дорогу после того, как сделали огромный крюк вокруг лагеря мятежников в Гавермере. Ви знала: сестра Ариэль хотела въехать в лагерь, но посчитала, что это даст ей возможность бежать.

— Почему мы едем на запад? — спросила Ви. — Мне казалось, Часовня на северо-востоке.

— Так и есть. Однако я до сих пор не закончила то, ради чего меня послали, — ответила Ариэль.

— И что это? — поинтересовалась Ули.

Она сидела на задней луке седла, за спиной Ви. Обе были связаны магией. Ви обрадовалась, когда Ули задала вопрос. На вопросы девочки сестра Ариэль отвечала. Возможно, потому что Ви не прекращала попыток сбежать, отчего на пару с Ули была покрыта синяками.

— Я ищу для вербовки женщину особых талантов и надеюсь найти то, что нужно, в лагере мятежников. К несчастью, я не доверяю Ви.

Ви нахмурилась. Мало того что, улетев в колючие кусты, она вся поцарапалась, так потом еще Ариэль ее хорошенько отлупила.

— Выходит, я не подхожу? — спросила Ви. — Ты же говорила, что я очень талантлива. Хотя плевать. Как знаешь.

Она ухмыльнулась, но ее разбирало любопытство. И как ни странно, оценка слегка задела за живое.

— Да, вы обе незаурядны. Только к тому, что мне нужно, ни одна из вас не готова, — ответила Ариэль.

Мерзавка наводила таинственность и наслаждалась этим.

— Что значит, мы обе? — удивилась Ви.

— В Часовню я беру обеих, но ни одна из вас не может выполнить…

— Обеих-то почему?

Ариэль недоуменно взглянула, затем рассмеялась.

— Ули талантлива, Ви.

— Что?.. — недоверчиво протянула Ви.

— Да, женщина с талантом — редкость, не отрицаю. Но пусть даже одна женщина из тысячи талантлива, это не значит, что двух талантливых женщин вместе можно встретить один раз на миллион. Понятно?

— Нет, — сказала Ули.

Ви тоже ничего не поняла.

— Люди с талантом склонны чувствовать друг к другу взаимную симпатию, хотя не знают почему. Мы часто находим их вместе, что для нас замечательно. Ты, Улиссандра, еще слишком мала, чтобы слышать всю правду, но, пожалуй, только из-за этой симпатии безжалостная убийца не взяла еще один грех на уже отягощенную ими душу.

— Хотите сказать, она бы меня убила? Да, Ви? Убила бы? — спросила Ули.

Ви порадовалась, что девочка сидит сзади и не видит, что на лице мокрушницы написано: ВИНОВНА. Почему ей не все равно, что думает Ули?

— Можешь это расценивать как позитивно, так и негативно, Улиссандра, — сказала сестра Ариэль. — Негативно: будь все как обычно, Ви бы тебя убила. Позитивно: все-таки не убила — и затем имела массу возможностей передумать, но пока не стала. Можно даже утверждать, что ты ей нравишься.

— Я тебе нравлюсь, Ви? — спросила Ули.

— Мне бы понравилось стукнуть тебя по лбу, — отозвалась Ви.

— Не принимай это близко к сердцу, — сказала сестра Ариэль. — Ви так воспитали. Она — будем же милосердны — эмоциональная калека. Ощущает себя комфортно только в ярости, злости и снисхождении. Ви кажется, что это придает ей силу. Полагаю, что общение с тобой — едва ли не первые положительные эмоции в ее жизни.

— Хватит! — оборвала Ви.

Ариэль резала ее по кусочкам и над каждым изощренно глумилась.

— Это точно? — сказала девочка.

— Она не чурается твоих прикосновений, Ули. Ви хорошо себя чувствует, когда ты с ней на лошади. С любым другим она была бы постоянно начеку.