Карл с благодарностью принял это предложение.

– Палата номер четыреста пять.

– Я знаю, – ответил он.

Узкая койка была застелена, покрывало откинуто, словно в ожидании Анни. В комнате чувствовался ее особый запах: он исходил из открытого чемодана. Казалось, что она вышла на несколько минут и скоро вернется. Увидев записи в ее блокноте, Карл взял его в руки и принялся читать:

«Мне не нравится эта больничная одежда. Она не доходит мне до колен и оставляет спину открытой. Это слишком напоминает мне об одном случае из моего детства.

Был тот магазин похоронного бюро. А в витрине был смокинг – только передняя часть воротничка, настоящая черная бабочка и фальшивый носовой платок в фальшивом кармане.

Но у смокинга не было спины – только тесемки, которые завязывались у шеи, у талии и у ступней. Мертвецу пришлось бы лежать в гробу, на стеганом шелке, с голой спиной.

Мы, дети, собрались вокруг и смеялись над этим смокингом. А один мальчик сказал, что ему жаль покойника: он непременно отморозит себе спину по пути в рай. И все мы засмеялись.

Это было ужасно – смеяться. Почему мы смеялись? Тогда я не знала, но знаю сейчас. Мы смеялись, потому что боялись смерти и не хотели, чтобы об этом узнали другие.

Вот почему мне не нравится эта одежда. Она напоминает».

Прочитав эти записи, Карл улыбнулся, успокоенный. Анни есть Анни, подумал он.

Немного передохнув, он отправился обратно на фабрику.

Близился пятый час ее родов. Анни кричала уже целый час. Сестра Спайрус позвала другую сестру на помощь, так как время от времени Анни пыталась слезть со стола. Имя этой сестры было Мейда. Она уговаривала Анни не кричать так много: это истощает ее силы.

В промежутках между криками Анни стонала:

– Почему я должна так страдать? Что плохого я сделала? Я люблю моего мужа… я хотела этого ребенка… Почему, почему, почему?

– На то воля Божья, – сказала Майда.

– Вы имеете в виду, что он смотрит вниз и видит, как падает маленький воробей – но не видит меня?

И вдруг Анни окружили люди. Доктор и оба интерна были в белых халатах, масках и резиновых перчатках. На сестрах тоже были белые халаты, маски и резиновые перчатки. Анни показалось, что доктор сказал что-то вроде «…придется брать его». Она услышала шуршание накрахмаленного передника и почувствовала, что сзади кто-то стоит. Анни увидела, как сестра подкатывает к ней столик с инструментами.

– Нет! Нет! – закричала она. – Не надо! – Она приподнялась и попыталась слезть со стола. Интерн Мур удержал ее.

– Послушайте, Анни, – сказал доктор Марсон. – Послушайте меня. Вы очень устали. Мы должны помочь вам.

– Не разрезайте меня, – жалобно произнесла она, всхлипывая. – Вы раздавите ее головку.

– Ну… ну, – успокаивал ее доктор. – Мы собираемся ненадолго погрузить вас в сон. Когда вы проснетесь, у вас уже будет ребенок.

– Дайте мне попытаться еще раз! Я прошу… прошу…

Доктор вздохнул:

– Хорошо. Держите ее за руки, Лаз.

Маленькому интерну пришлось наклониться над столом, чтобы взять ее за руки, и он крепко держал. Анни начала тужиться.

Ничего не произошло!

Доктор протянул руку в перчатке, и сестра вложила в нее скальпель. Кто-то, стоявший позади Анни, поместил на ее лицо что-то легкое и жесткое. Незнакомый голос сказал:

– Пожалуйста, считайте до десяти. Очень медленно.

Анни сбросила этот предмет со своего лица и закричала высоким, тонким голосом:

– Еще один раз! Она уже здесь… здесь…

Анни сделала глубокий вдох, и из какого-то неведомого источника в нее влилась сила гиганта. Она снова принялась тужиться.

Ей показалось, что ломаются все ее кости. Кто-то воскликнул: «Боже мой!» И тут она услышала голос интерна Левайна, в котором прозвучало ликование: «Только не надо слез!» А доктор сказал: «Ну вот. Возьмите ребенка, сестра». Потом все скрыла темнота.

Доктор Марсон хлопал ее по щекам.

– Проснитесь, Анни! Проснитесь! – Она открыла глаза. – Потужьтесь еще разок, Анни.

– Близнецы? – спросила она устало.

Он засмеялся:

– Нет. Послед. Это будет совсем легко. – Он сильно надавил рукой на ее живот. – Давайте!

Все закончилось в один миг.

– Ну вот! Теперь из вас вышло все, что можно, Анни.

Она улыбнулась этой нехитрой шутке.

– Где мой ребенок? – спросила она.

– Его обтирают.

– Его?

– У вас очень большой сын, восемь фунтов.

– Вы хотите сказать, мальчик? – недоверчиво осведомилась она.

– Красивый мальчик.

– Как же это может быть? Я была уверена, что будет девочка.

– Если он вам не нужен, я его возьму, – ответил доктор.

– О нет, не надо! Не каждой женщине удается с первого раза родить мальчика, – похвасталась она. – У меня швы?

– Скажите ей вы… – Он сделал паузу и улыбнулся: – доктор Левайн.

Доктор Левайн откашлялся, выпрямился во весь свой рост и с гордостью объявил:

– Ни одного шва.

Анни снова была на своей узкой койке. Сестра закончила обтирать ее губкой. Она взяла щетку Анни и пригладила ее влажные спутанные волосы.

– О, вы такая милая, мисс Спайрус.

– Все говорят мне это, – улыбнулась сестра. – Кроме интернов.

– Можно мне увидеть ребенка?

– Ему чуть больше минуты от роду, и его пока что нельзя переносить. К тому же доктор хочет, чтобы сначала вы поспали. Он хочет, чтобы вы приняли вот это. – Она подала Анни стакан с изогнутой стеклянной трубкой. – Будьте умницей, выпейте все. Вы от этого заснете, а когда проснетесь, вам принесут ребенка. – Анни послушно выпила снотворное. – Доброй ночи, миссис Браун.

Анни охватила блаженная дремота. Она потянулась за блокнотом и карандашом и написала несколько слов. Но тут же заснула, не успев положить блокнот на столик.

* * *

– Мои поздравления, мистер Браун. Как вы чувствуете себя в роли отца? – спросила дежурная сестра.

– Прекрасно. А можно мне увидеть жену?

– Ей дали снотворное.

– Я не разбужу ее. Мне просто хочется взглянуть на нее.

– Ну что же… – с сомнением протянула сестра, но потом согласилась: – Хорошо. Но только одну минуту.

– Благодарю вас.

Карл смотрел на Анни, которая мирно спала. В лице ни кровинки, щеки впалые. Ее прикрытые веки казались еще более прозрачными, чем обычно. Прядь влажных волос упала на лоб. Он протянул руку, чтобы отвести ее, но передумал. Поднял карандаш, упавший на пол, и положил блокнот на столик у кровати. Он прочитал то, что Анни написала перед тем, как заснуть.