— Да, около того. Ту женщину повесили за колдовство. В семнадцатом веке. Ее звали Табита.

— Табита Энн Вайз. — Эмили стало легче. По крайней мере, это была не Сьюзен.

В суде Эмили сказали, что судья Брайс на заседании, но она может оставить ему записку. Она написала о Сьюзен Олгилви и спросила, может ли он выяснить детали дела.

Потом они поехали обратно в деревню.

— Вы, наверное, вернетесь к друзьям, когда вашей бабушке станет лучше, — произнесла Эмили и немного смутилась, в ее голосе послышалась грусть.

— Да уж, я не могу слишком долго заставлять людей слушать их жалкую чушь вместо моей великой поэзии. — Он улыбнулся, но улыбка померкла. — Я вчера долго говорил с бабушкой. Она хочет восстановить фермы. Я сказал, что вряд ли справлюсь, но ее заботит, что ферма не приносит дохода, а земля не используется.

— Она хочет, чтобы вы управляли фермой? — Эмили ощутила прилив надежды.

Он кивнул.

— Когда дед был жив, там было великолепное молочное стадо.

— Я не советовала бы связываться с молочными породами, — сказала Эмили, — они требуют ухода и рабочих рук, а людей нет.

— Совсем забыл, что вы эксперт. — Он рассмеялся, но Эмили вдруг поняла, что он не шутит. — А что бы вы предложили?

— С овцами гораздо проще. Они не требуют присмотра, если не считать окота и стрижки. Неплохо было бы посеять что-нибудь на продажу. Что-нибудь, не требующее внимания. Что там за почва?

— Господи, откуда мне знать! Спросите у управляющего. Он все знает, но, к сожалению, он уже стар.

Они добрались до коттеджа.

— Вы присмотрите за бабушкой до моего возвращения? — спросил он.

— Конечно.

— Хорошо. Вы останетесь здесь? Если я стану фермером, мне понадобится помощь.

— Если вы не выгоните меня из коттеджа, я никуда не уеду. Разве что буду иногда навещать родителей.

— Как законный владелец Баксли-хауса, я обещаю вам, что коттедж останется за вами, пока вам этого хочется.

— Вы так добры. — На глаза у нее навернулись слезы. — Спасибо.

— Уверяю вас, я действую исключительно в собственных интересах. — Он замолчал, как будто хотел сказать что-то еще, но не решался, а потом все-таки добавил: — Кто же еще посоветует мне, что сажать? — Он осторожно коснулся ее руки: — До скорой встречи.

Эмили вернулась в коттедж, улыбаясь. Как писала Сьюзен в своем дневнике, сердце все же может исцелиться.

Два дня спустя из конторы ее отца пришло письмо. В конверте лежал протокол суда над Сьюзен Олгилви, состоявшегося в ноябре 1858 года. Защитник обвиняемой показал, что миссис Мария Тинсли использовала пудру для лица, содержащую мышьяк, и что у нее был порок сердца, вызвавший продолжительную болезнь и ставший причиной ее смерти.

Присяжные вынесли вердикт: «невиновна».

— Ее оправдали! — воскликнула Эмили и затанцевала по кухне, размахивая письмом.

В начале июня Симпсон привез леди Чарльтон домой. Эмили и Симпсон много работали в саду, так что там цвели роскошные розы. Пожилая леди улыбнулась, оглядывая дом.

— Так приятно вернуться. И я мечтаю о нормальной еде. Никакой больше больничной бурды. Хороший бифштекс и пирог с почками. Где миссис Трелони?

— К сожалению, леди Чарльтон, она уехала ухаживать за больной сестрой.

Эмили не стала говорить, что однажды днем неожиданно приехал Джастин и рассчитал миссис Трелони.

— Я решил, что должна быть какая-то польза от титула, — со смехом сказал он. — Видели бы вы ее лицо.

Эмили с восторгом посмотрела на него.

— Теперь придется нанять новую кухарку. Вы позволите мне выбрать человека, который нас не отравит? И слуг. Дейзи можно назначить старшей горничной, — предложила она.

— Бабушка ее любит?

— Да.

— Тогда решено.

— Видите, вы все-таки можете управлять поместьем, — заметила Эмили.

— Ну, как бы я это узнал, если бы не попробовал? — Он посмотрел ей в глаза. — Я впервые за долгое время смотрю в будущее без страха. А вы?

— Да, — согласилась она, — пожалуй.

Эмили хотела рассказать леди Чарльтон обо всем, что успел сделать Джастин, и о том, что он еще собирался сделать.

— Раз уж вы вернулись, — сказала Эмили, усадив леди Чарльтон в ее любимое кресло, — нам пора подумать о крещении Бобби. Я хотела попросить вас стать крестной матерью. Алиса будет второй крестной, а мистер Паттерсон — крестным отцом.

— Обычно я не желаю иметь дела с церковью, но ради вас сделаю исключение. Каким именем вы ее покрестите?

— Роберта, разумеется, Алиса, и мне бы хотелось дать ей и ваше имя тоже.

— Меня зовут Сьюзен, — произнесла леди Чарльтон и странно улыбнулась.

Эмили хотела что-то сказать, но леди Чарльтон добавила:

— Это очень распространенное имя, особенно в этих краях. — Выражение ее лица ясно давало понять, что отвечать на вопросы она не станет.

Возможно ли это? Эмили вспомнила, что леди Чарльтон знала о чемодане на чердаке и не удивилась, услышав о травах в саду. Она двадцать лет путешествовала по миру и вернулась в деревню уже немолодой и смуглой от загара. Наверное, никто не узнал в новой хозяйке поместья бывшую учительницу.

Эмили подумала, что все получилось так, как было назначено, и ей вдруг стало спокойно. Ей говорили, что домик проклят, но на самом деле он оказался ее судьбой. Она позволила мыслям убежать чуть дальше. Сьюзен вышла замуж за человека, который стал виконтом Чарльтоном.

Крестины прошли светлым и солнечным июньским воскресеньем. На Роберту Алису Сьюзен надели крестильное платьице семьи Чарльтон. Вся деревня нарядилась, и на лужайке накрыли столы с богатым угощением. К удивлению Эмили, приехали ее родители. Мать подозрительно оглядывалась по сторонам, но растаяла, увидев внучку.

— Очень похожа на тебя в том же возрасте. Ты всегда была очаровательным ребенком.

Поскольку Джастин должен был пребывать в своей поэтической поездке, Эмили весьма удивилась, увидев и его. Время шло к вечеру, и наступили розоватые сумерки.

— Вот вы где. — Он улыбнулся Эмили.

— Чем обязаны такой честью? — спросила леди Чарльтон.

— Я собираюсь заявить свои права! — воскликнул он, а потом рассмеялся: — Да ну, глупости! Не хотел пропускать праздник. Где наша юная виновница торжества?

— Спит в коляске. Слишком много волнений.

Джастин подошел к коляске и бросил взгляд на Роберту Алису Сьюзен, которая мирно посапывала, утопая в старинных кружевах. Он разглядывал ее очень долго, а Эмили смотрела на него.

— Она прекрасна. Идеальна. Хотя чего еще можно было ожидать. — И он посмотрел на Эмили так, что та покраснела.