– Вы злопамятны, господин Косухин! – губы сложились в подобие улыбки.

– Вас так напугал малыш Бриарей? Ну что ж, господа, здесь неудобно беседовать. Пойдемте…

– Постойте! – Арцеулов не любил, когда противник брал инициативу на себя. – В доме есть еще кто-то?

– Кто-то? – в голосе прозвучали удивление и насмешка. – Вас интересует господин Сен-Луи? Он наверху…

Ростислав хотел позвать Гастона, но тут послышались быстрые дробные шаги, и на лестнице показался сам ученик мадам Кюри. Гастон действительно прихрамывал, но двигался очень быстро. Скатившись вниз, он замер, растерянно переводя взгляд то на непрошеных гостей, то на Берга.

Арцеулов покачал головой. Избранник Наташи вблизи смотрелся не лучшим образом. Гастон был лысоват, кривоног, вдобавок успел отрастить заметное брюшко. На пухлом лице вызывающе торчали маленькие усики. В глазах светился страх, узкие тонкие губы нервно кривились.

«Что она в нем нашла? – невольно подумал Ростислав. – Экая жаба!»

– Добрый вечер… – проговорил Гастон по-французски. Тут его взгляд остановился на злорадно усмехавшемся Косухине.

– Степан, проверьте оружие…

Косухин вновь усмехнулся и шагнул к Гастону. Тот дернулся, рука полезла в карман, но Степа легко перехватил кисть – револьвер упал на пол. Сен-Луи дернулся, но легкий удар по шее заставил француза разом присмиреть.

– Стой спокойно, – Степу тянуло врезать Гастону от всей души, и он еле сдерживался. – Шевельнешься – придушу, чердынь-калуга!

– Он не понимает по-русски, – спокойно заметил Берг. – Не тратьте свое пролетарское красноречие, господин Косухин… Больше в доме никого нет, господа. Меня можете не обыскивать: оружия не ношу…

Сказано это было так, что поневоле верилось. Казалось, Берга не смущает происходящее. Он был холоден и насмешлив, словно забавлялся редкой изысканной игрой.

– Если не возражаете, поговорим в моей лаборатории. Это в подвале. Господина Сен-Луи можете оставить здесь…

– Нет, – решил Арцеулов. – В доме есть комната с надежным замком?..

– Сколько угодно! Прошу…

Берг взял лампу и неторопливо шагнул в темноту коридора. Арцеулов секунду поколебался: все-таки ему навязывали правила игры, – но решил рискнуть. Степа ткнул француза в спину, и Гастон покорно поплелся впереди. Ростислав шел последним, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.

Возле одной из дверей Берг остановился, достал из кармана ключ и отпер замок:

– Прошу!

Свет лампы упал на шкафы с книгами, стол, кресла. Других дверей в комнате не было, а на окнах темнели решетки. Арцеулов бросил взгляд на замок: изнутри он открывался только ключом.

– Степан! Вот нож, обрежьте веревки от занавесей и стреножьте этого типа…

Косухин усмехнулся и не без удовольствия принялся за дело. Гастона он усадил в кресло и как следует привязал его, постаравшись затянуть узлы потуже. Француз взвизгнул, но Степа дал ему подзатыльник, и визг тотчас прекратился. Берг спокойно ждал:

– И все-таки у вас уголовные наклонности, господа. Признаться, мне все кажется, что вы сейчас начнете выносить серебро…

– Ниче, буржуй, – зло бросил Степа. – Это тебе не Париж, чердынь-калуга! Разберемся…

– Вы правы, господин Косухин. При подобном зрелище я сразу чувствую себя дома…

Арцеулов не вступал в разговоры, предпочитая наблюдать. Гастон явно в панике, а вот сам хозяин… Берг не боялся – он был спокоен и уверен в себе. Арцеулов знал, что у людей бывают крепкие нервы, но Берг, похоже, не притворялся. Он что-то знал – или на что-то надеялся.

Комнату заперли на ключ, Берг подождал, покуда Степа как следует дернет дверь, проверяя крепость замка, и не спеша пошел дальше. Коридор кончился небольшой лестницей, ведущей вниз, в подвал. Сквозь приоткрытую дверь просачивался свет.

– Моя лаборатория, господа. Там нам не помешают…

Тон его не понравился Ростиславу. Он щелкнул предохранителем и быстро спустился вниз. За дверью было тихо. Он заглянул внутрь – в глаза ударил электрический свет. Лаборатория больше походила на мастерскую: всюду стояли какие-то ящики, валялись инструменты, а дальнюю часть комнаты занимал огромный стол, весь заставленный приборами. Окон не было, стены – голые, кирпичные.

– Другой выход есть?

– Нет. Взгляните сами…

Арцеулов еще раз осмотрел комнату. Слева ящики, которые, похоже, только начали распаковывать, кресло, три стула, стол с приборами… Ничего похожего на дверь он не заметил.

– Заходите…

Берг неспешно спустился по лестнице, поставил лампу на ближайший ящик и прошел к креслу. Арцеулов кивнул Степе на стул. Косухин понял и пристроился там, держа оружие наготове. Ростислав подождал на пороге и закрыл входную дверь. Дверь ему понравилась: вышибить такую сложно, вдобавок имелся мощный засов. Задвинув его, Арцеулов почувствовав себя в некоторой безопасности. Здесь можно обороняться долго. Правда, случись что, уходить отсюда некуда…

– Вот-с, господа, – Берг удобно откинулся на спинку кресла и обвел лабораторию руками. – Можете ознакомиться. Правда, я только начал устраиваться… Впрочем, насколько я понял, наука вас не интересует…

– Посмотрим, – неопределенно реагировал Ростислав, вновь оглядывая лабораторию. Ничего особенного он не увидел, разве что химическую посуду на столе. Берг был физиком, но, вероятно, не ограничивал себя только этой наукой. Внезапно взгляд зацепился за какую-то странность. Прямо над креслом хозяина к стене были прикреплены две небольшие звезды, сделанные из темного металла. Одна из них напоминала большевистскую пентаграмму, но почему-то перевернутую. Другая была шестиконечной – могендавид…

– А это что? Балуетесь черной магией, господин Берг?

– Это? – взгляд темных глаз на миг взметнулся вверх. – Это давние символы мудрости и могущества. Когда-то они висели в лаборатории великого Агриппы Нестингеймского. Неучи тоже считали его чернокнижником…

Намек был ясен, но Ростислав не стал реагировать. Да, Берг спокоен. Здесь, при электрическом свете, его лицо уже не казалось каменным. Просто оно было необыкновенно бледным – лицо человека, который редко видит солнце. Время от времени по лицу пробегали едва заметные судороги. Это был не страх – скорее, сдерживаемый гнев.

– Вы не предупредили меня о визите, господа, поэтому я не сумел должным образом приготовиться. Впрочем, там на столе, кажется, есть коньяк…

Степа и Арцеулов переглянулись. Пить в таком доме они не собирались. Здесь даже дышать казалось опасным…

– Итак, насколько я понял, ваш визит предпринят не с санкции здешних властей. Это попросту грубое вторжение. Я вовсе не обязан беседовать с вами…

– Обязаны, господин Берг, – Арцеулов решил, что пора брать инициативу в свои руки. – Я не представляю здешние власти. Я русский офицер, а вы – человек, подозреваемый в измене. Сейчас вы будете отвечать на вопросы. Малейшее сопротивление или неискренность – и я пущу вам пулю в лоб…