эклектичный архитектурный стиль, смотревшийся более чем убого, свидетельствовал о крайней нищете обитателей здешних мест.

Жители высыпали им навстречу. Они носили грубую домотканую одежду; на некоторых, похоже, только что вернувшихся с лова, были кожаные рубахи и кожаные же шапки, насквозь пропитавшиеся запахами тухлой рыбы и соли. Прибытие конных чужаков, непривычно одетых и хорошо вооружённых, взбудоражило селение: мужчины, наспех вооружившись, собрались вокруг старосты – рослого, костлявого старика, тем не менее, жилистого и удивительно крепкого на вид.

– Я – Фингол, староста этого селения, бедной деревни Сейге. Чем обязаны мы, жалкие рыбаки, визиту тех, кто участвует в войнах Могущественных? – Слезящиеся старческие глаза пристально осматривали всадников, прибывших с Хенгистом. Конн, вопреки ожиданиям Ансгера, не выступил вперёд, дабы приветствовать односельчан – наоборот, он, надвинув капюшон так, чтобы тот скрадывал черты лица, неподвижно сидел в седле. Казалось, его сковывает некий обет, возможно, страх, хотя Ансгер и не мог понять причин такого поведения.

– Фингол, достойный староста Сейге, деревни, что противостоит волнам моря и натиску мрака, поглотившему гордый Сегедун, некогда находившемся в дне пути на север! С тобой говорит тот, кто известен как Человек-без-Имени. – Слова Хенгиста вызвали возбуждённый шёпот рыбаков; некоторые из них вопросительно смотрели на Фингола, ожидая знака, который положил бы начало жестокой сече. – Я пришёл не просить о помощи, хотя она бы мне не помешала. Не собираюсь я и претендовать на то, в чём нуждаюсь, угрожая силой. Как вам, должно быть, известно, я способен как добиться от вас повиновения при помощи некоторых, известных мне, заклятий, так и попросту стереть ваши хибары с лица земли единственным движением руки, подобно тому, как вы сметаете крошки со стола.

Слова Хенгиста не были пустыми угрозами: одного из рыбаков, замахнувшегося на него багром, остановило единственное короткое слово волшебника. Присутствующие от удивления, многократно усугублённого страхом перед колдовством, словно вросли в землю; они имели возможность наблюдать за тем, как нападавший взмыл в воздух на высоту не менее дуодуазфута92, и завис, беспомощно махая руками и ногами и отчаянно крича.

– Если хоть кто-нибудь повторит совершённую им глупость, я не только не смогу удерживать его далее, но и буду вынужден поступить с остальными подобающим образом.

Рыбаки обрушили на Хенгиста целый поток ругани; с некоторыми из проклятий Ансгер ране не сталкивался – его искренне удивило то, насколько изощрёнными могут быть оскорбления.

– Чтоб тебя заживо обглодали рыбы, ты, трусливый сын медузы! – выкрикнул один из рыбаков, замахнувшись рукой, в которой сжимал топор. Спутники Хенгиста, включая и Конна, чьи родственники, наверняка, тоже находились в толпе, выхватили мечи. Хенгист, будто удерживавший в воздухе некий невидимый предмет, вынужден был оставить это занятие и переключить своё внимание на новую угрозу. Решительный жест – и второй рыбак замер как соляной столб. Первый, вскрикнув, рухнул на землю с высоты; окрестности немедленно огласились его жалобными стонами.

– Назад! Немедленно назад, несчастные глупцы, или мы покончим с вами! – Рене, размахивая мечом, двинулся на окружившую их толпу, тесня рыбаков. Его лошадь, угрожавшая затоптать наиболее смелых – или, вернее сказать, наименее разумных – жителей Сейге, ржала и била воздух копытами. Несколько человек отпрянуло, но один, неосмотрительно попытавшийся схватить животное под уздцы, получил удар в лоб; стальная подкова раскроила ему голову, и, обливаясь кровью, рыбак рухнул навзничь.

– Стойте! Отступите, я вам говорю! – Фингол, несмотря на возраст, отличавшийся недюжинной силой, прошёл вперёд, расталкивая стоявших у него на пути. Наконец, остановившись на самом краю пространства, которое удерживали всадники, он повернулся лицом к односельчанам. В руке он держал факел – так, чтобы освещать своё лицо и отпугивать самых опрометчивых одновременно.

– Прекратите! Я, Фингол, говорю вам: отступите!

– Фингол, это колдун! Лишь пламя изгонит его!

– Пламя – либо Ночные Посланцы! – В последней фразе, содержавшей недвусмысленную угрозу, слышался вызов; потаённый смысл её уже был известен Ансгеру. Он присмотрелся к кричавшему – высокому, широкоплечему мужчине с жирными тёмными волосами и бородой.

– Ну, двое-то уже выступили при свете дня, – цинично усмехнулся Рене, указывая на раненных в схватке рыбаков. – Они – звери и в людском обличье, просто ночью сбываются их сокровенные мечты о более подобающей для насилия и убийства внешности.

– Лжёшь! – выкрикнул чернобородый, но почему-то поспешил отступить и затеряться в толпе.

– Нам не нужны все эти войны, тем более с Могущественными, – торопливо заговорил Фингол, его взгляд бегал из стороны в сторону, словно он пытался умиротворить свою совесть. Ансгер предположил, что в этой деревне ранее неоднократно случались убийства, приписываемые Ночным Посланцам. – Мы преклоняем перед ними колени, как и большинство других людей. Не мне судить тебя, я должен защищать своих соплеменников от любой опасности, включая и ту, которая якобы пытается нас от чего-то спасти.

Последние слова содержали прозрачный намёк на репрессии, которые, весьма вероятно, обрушатся на Сейге, едва Хенгист и его спутники покинут деревню. Ансгер непроизвольно бросил взгляд на Конна: тот, укутавшись в плащ, всё так же хранил молчание. Теперь ему открылась причина, по которой уроженец Сейге избегал открывать свою личность окружающим: любого, кто заговорит с ним, особенно родственника, в будущем ожидала смерть, причём не слишком быстрая и, наверняка, мучительная.

– Нам нужна хорошая лодка, которую мы, между прочим, не собираемся оставлять себе. Вы сможете получить её обратно через каких-нибудь полчаса, если выйдете в море и подберёте. – Фингол кивал, слушая Хенгиста. – А зачем она вам – вы что, собираетесь кануть в пучину?

Ансгер ожидал какого угодно ответа на этот, полный издёвки, вопрос, брошенный откуда-то из толпы, но не такого, который услышал.

– За нами должен прийти корабль. – Слова Хенгиста поразили присутствующих, вызвав целый шквал острот и шуток, порой весьма грубых. Ансгер, впрочем, уже успел взять за правило ничему не удивляться, когда речь идёт о магии. В конечном счёте, разве некогда небеса не были свободны от этой странной, способной придавать мыслям необыкновенную силу, алой завесы?

Сопровождаемые возбуждёнными, недоверчиво переговаривающимися жителями Сейге, Хенгист и его немногочисленные спутники прошествовали на берег, где чёрные волны, одна за другой, накатывали на берег в своём нескончаемом стремлении источить сушу. Спешившись, они сняли припасы, а конскую сбрую, выполняя повеление Хенгиста, отдали Финголу.

– Ну, а что же вы собираетесь делать с лошадьми? – не скрывая иронии, спросил кряжистый, низкорослый мужчина с округлым животом. Он приходился Финголу зятем и считался богатейшим человеком в селении, так как владел солеварней. Во всём он казался полной противоположностью своему тестю.

Рене расхохотался:

– Будь я проклят, если оставлю мою красавицу Мавеллу в этой деревне! – Ансгер, решив не задавать напрашивающихся