заставлял на вражеском. Только тогда ты начнешь говорить более или менее правильно на иностранном языке, когда станешь думать на нем.

Если вы думаете, что меня сделали каким-то гуру, ошибаетесь. Моя задача была в том, чтобы дать этим ребятам немецкую школу подготовки диверсантов. Уже скоро к нам прибудут инструкторы по боевой подготовке и станут учить ребят бою. Руководство захотело попробовать совместить две школы, по их задумке, должны получиться какие-то супердиверсанты. Моего мнения никто не спрашивал, но я считал это лишним. Как по мне, так лучше бы я просто обучил готовых людей тому, чему учили меня, и все. А у ребят, думаю, скоро в головах будет каша.

Более всего я налегал на немецкий, бытовуху, общение и немецкий устав. Мне нужно сделать так, чтобы эти люди как можно дольше могли оставаться не раскрытыми, ведь так они принесут больше пользы. Я учил их разговаривать между собой, обращаться к офицерам, солдатам и гражданским. Это сложно, но, главное, время не было ограничено, поэтому работали спокойно. Попутно трое крепких парней, сразу опознанных мной как фронтовики, гоняли ребят до седьмого пота на полосе препятствий, учили стрелять и маскироваться, работать со взрывчаткой и на рации, да много чему.

Обучение длилось почти полгода, мне это нравилось, ведь сейчас в Красной армии даже летчиков и младших командиров учат меньше. Ребята здорово справлялись, все инструкторы отмечали их умения, но очередной визит кураторов задел меня за живое.

– К августу группа должна быть готова, – сразу по приезде заявил мне блондин.

Они и раньше приезжали, но в основном просто наблюдали, делая свои выводы, даже не общаясь с учениками. А тут сразу поставили вопрос ребром.

– Смотря к чему, – ответил я.

– К выполнению задания командования! – жестко бросил блондин. Он, как и прежде общался жестко, неохотно. Эх, когда я с ними спорил, мне всегда хотелось вывести их из себя и попробовать навалять им. Вряд ли справлюсь, конечно, ведь они подготовленные бойцы, а я ребенок, но попробовать хотелось.

– Если взорвать какой-нибудь мост в ближнем тылу, это одно, но внедриться к врагу и совершить что-то серьезное, совсем другое. Так какое задание?

– Тебе об этом не сообщат, задание для группы!

– Я настаиваю на том, что должен знать всё. Более того, я хочу быть старшим их группы на этом самом задании.

– Сдурел? Ты никуда не идешь! Ты уже не сможешь вернуться к немцам, они еще в Сталинграде за твою голову награду назначили, по агентурным данным, ты до сих пор в розыске.

– Ха! Неужто я так фрицам насолил? Обиделись, что ли?

– Ты у них столько крови в Сталинграде выпил, что помнят очень хорошо.

– За то, что меня могут узнать, можете не переживать, не узнают, даже шрам уже не помеха, я сменю внешность. Отпустите меня в ближайшую деревню, а через пару часов явитесь туда и найдите. Даже зная, что я там, вы очень долго будете меня искать. Поверьте.

– Что ж, мы попробуем, – вдруг согласился блондин.

Попробовали. Они не то что не смогли меня найти, а как оказалось позже, когда я вернулся, обвинили в том, что я их просто обманул и меня в деревне не было. На это я им рассказал все, чем они занимались в деревне, как меня искали, где и как ходили и с кем разговаривали. Сказать, что чекисты удивились, не сказать вообще ничего. А все было просто, я нарядился… девчонкой. Это не сложно, в таком-то возрасте, и как предупреждал, даже шрам они не заметили, тем более он почти незаметен.

Чекисты уехали на консультацию к руководству, я собрал ребят, уже почти готовых волчар, и сообщил о скором окончании обучения.

Окрестности города Ровно, Украина.

Август сорок третьего года

– Уходи! – я толкаю девушку в спину, но она сопротивляется.

– Я не брошу тебя, вытащу! – девушка упорно пытается меня поднять.

Почти два месяца наша группа работала в тылу врага. Мы пустили под откос несколько железнодорожных эшелонов противника, уничтожили кучу солдат. Все шло более или менее нормально. Часто работали в связке с партизанами, и у нас все получалось, но однажды пришел приказ…

Я из будущего помню, сколько сил положил знаменитый Кузнецов на эту цель, но так и не смог выполнить задачу. В этой реальности эту задачу поставили моей группе. Кто именно решил использовать нас в таком деле, конечно, неизвестно, но выполнять пришлось.

И ведь выполнили. Именно та девушка, которая пытается вытащить раненого меня из болота, в которое нас загнали немцы, и исполнила Коха. При этом погибла вся моя группа, все мальчишки и девчонки, которых я так долго готовил. И вот я сам, ранен в обе ноги и спину, лежу в болоте и думаю о том, сколько мне осталось. Чувство выполненного долга заставляет гордиться и собой, и моей группой, но, если честно, мне больше жалко группу. Мы так приросли друг к другу, что стали родными. Их так удачно подобрали, собрав команду, что при обучении не отсеялся ни один. Все они великолепно дополняли друг друга и всегда держались вместе. Здесь же, в Ровно, погибли все. В первый же день, как мы прибыли сюда, я понял, почему такой спец, как Кузнецов, не смог выполнить это задание. Наверное, проще Гитлера в Берлине убрать, чем этого сраного гауляйтера. Такое количество охраны, да и просто войск противника в одном месте нужно еще поискать. А самое сложное состояло в том, что этот гад не сидит на месте. Гауляйтер без конца куда-то ездит, и застать его в Ровно, как в лотерею выиграть. Я помнил почти досконально операцию Кузнецова, точнее то, что стало известно, а это могла быть и сказка. Суть в том, что дело Николая засекречено так, что, наверное, никто из живущих там, в двадцать первом веке не знает о нем ничего. Нереально засекреченный человек. Его ведь даже наградили посмертно, указав в газете среди других награжденных только фамилию, имя и отчество, ни звания, ни какой-то другой информации о нем нет совершенно. Даже странно как-то.

Но мы все же сделали это. Удалось выманить этого козла, отвлечь взрывом и в нужное время совершить один-единственный выстрел. Аня была лучшей в стрельбе. Могла за километр из винтовки Мосина попасть в грудь человеку и не поморщиться. Тут расстояние было меньше, просто не было такого открытого места, на которое можно было бы вытащить врага. Диверсию и ликвидацию провели прямо в городе, посреди дня. Описывать долго, мы взорвали фугас перед кортежем гауляйтера,