Иностранным дипломатам, консулам, посыпались свидетельства о жутких зверствах. Из разных городов, разных районов сообщали, как мужчин били палками по пяткам, вырывали ногти, пытали кипятком, раскаленными щипцами. Женщин, в том числе беременных, раздевали донага и пороли прутьями, жгли огнем груди, одевали на них нагретые медные чашки. Глав семей истязали на глазах родных, или наоборот, жену мучили на глазах мужа и детей.

Там, где оружие было, его отдавали. Но и там, где не было, власти не верили, продолжали обыски и допросы. Доходило до того, что армяне покупали оружие у мусульманской милиции — чтобы сдать. Иногда допросы становились лишь предлогом для садистских расправ, людей замучивали до смерти. В Харпут и Мезр привезли груду трупов из окрестных сел: с вырванными волосами, отрубленными ступнями, женщин с отрезанными грудями. Особенно измывались над священниками. Стискивали головы петлей, выщипывали бороды, вешали, в последний момент вынимая из петли. Иногда распинали, насмехаясь: «Пусть теперь твой Христос придет и поможет тебе». Доведенным до полусмерти священникам давали в руки винтовки и фотографировали: вот, мол, они, вожди повстанцев.

В прифронтовых вилайетах, Эрзерумском и Ванском, в распоряжении властей были войска, в Эрзеруме разместился штаб отрядов «Тешкилят-ы мехсуссе», его возглавили члены партийного руководства Азиз-бей, доктор Назым. Удалось договориться и с курдскими племенами. Они жили очень бедно, и их соблазнили возможностью хорошо пограбить. А поскольку сил хватало, изъятие оружия здесь сразу объединили с резней. В уездах чиновников из армян единовременно расстреляли или удушили. Горные армянские деревни были отделены друг от друга, представляли легкую добычу. Наезжали отряды, требовали сдать оружие. А когда его сдавали и жители оставались беззащитными, начинался погром. Курды резали мужчин, а молодых женщин забирали себе. Уголовники из «Тешкилят-ы мехсуссе» (в народе их называли так же, как погромщиков при султане, гамидие) истребляли всех подряд. Ванский губернатор Джевдет с этой сворой лично вырезал городки Салмас и Хозреву. В марте-апреле в Эрзерумском и Ванском вилайетах было уничтожено 500 сел и перебито около 25 тыс. человек.

Но и это была лишь прелюдией к основной трагедии. 15 апреля министерство внутренних дел издало «Секретное распоряжение вали, мутесарифам и бекам Османской империи». Указывалось: «Пользуясь возможностью, предоставленной войной, мы решили подвергнуть армянский народ окончательной ликвидации, выселить его в пустыни Аравии». Исполнение начиналось 24 апреля согласно графику. Предупреждалось: «Каждое должностное и частное лицо, которое будет противодействовать этому святому и патриотическому делу и не будет выполнять возложенные на него обязательства или каким-нибудь образом попытается защитить того или иного армянина, будет признано врагом отечества и религии и соответственно наказано». А командующий 3-й армии Кямиль-паша в своем приказе разъяснил еще более определенно: «Всякий мусульманин, который попытается защитить хоть одного армянина, будет повешен перед своим жилищем, а дом его будет сожжен».

Первой в графике стояла Киликия — тут между горами и Средиземным морем сходились дороги, предназначенные для депортаций в пустыни. Прежде, чем гнать по ним людей из других районов, следовало избавиться от местных армян. В г. Зейтун была устроена провокация. В базарный день милиция набросилась на улице на армянок, стала срывать одежду. Заступились мужчины, побили хулиганов. Власти тут же объявили, что город взбунтовался, предъявили огромный список тех, кого надо выдать для расправы. Около ста юношей не пожелали идти на убой, засели в заброшенных строениях, отстреливались из охотничьих ружей, убили и ранили нескольких солдат, а потом бежали в горы. Лучшего предлога и пожелать было нельзя. Армянам сообщили, что будет наказан весь город — Зейтун переименовывается в Султание, а 30-тысячное население подлежит высылке. Конвоиры оказались уже собраны, наготове. И побрели первые колонны обреченных. Не только из «провинившегося» Зейтуна, но из других киликийских городов — Адана, Айнтаба, Мараша, Александретты…

Почему же покорно шли на смерть? Не сопротивлялись, не восстали? Но люди не ожидали, что их могут уничтожить вот так, без причины. У многих родные и близкие были в армии, как бы им не навредить. До последней минуты цеплялись за надежду. Ведь депортация — еще не убийство. Если быть послушными, может, уцелеешь? Свои же уважаемые граждане, старики, поучали: быть послушными, не дать повода. Армянские политические и общественные деятели тоже внушали: ни в коем случае не бунтовать, не дать предлога для резни.

Эти деятели были очень удивлены, когда их вдруг арестовали. За что? Они же демонстрировали лояльность, призывали народ к повиновению. Когда-то они были соратниками иттихадистов в борьбе против султана. Часть лидеров связывало с младотурками и масонское «братство». Ждали — должны же вмешаться верховные иерархи, одернуть «братьев». Ждали, пока их не повели на виселицы. Изъятое у армян оружие было представлено как доказательство широкого заговора. Показательные процессы прошли в Стамбуле, Эрзеруме, Ване, Сивасе. Всех арестованных осуждали на смерть. Казнили публично, после экзекуции в Мараше свидетель-немец вспоминал: «По дороге из города к нашей ферме я увидел около домов на куче мусора человеческую голову, которая служила мишенью для турецких детей».

Между тем иерархи «мировой закулисы» не только знали о подготовке геноцида, но и сами участвовали в ней. В Стамбуле действовал их представитель, крупный специалист по тайным операциям Александр Парвус (Израиль Гельфанд). Германский бизнесмен и социалист российского происхождения, член масонского ордена иллюминатов. В свое время он создавал большевистскую «Искру», был одним из главных организаторов революции 1905 г. В 1908 г. Парвус помогал младотурецкой революции, крепко погрел руки на ее финансировании, поставках оружия. После свержения Абдул-Гамида он стал официальным финансовым и политическим советником стамбульского правительства. Принял участие и в разработке проектов уничтожения христиан. Для международных финансово-политических кругов акция представлялась чрезвычайно перспективной. Разумеется, не для создания Турана — а по собственным соображениям…

Генерал Юденич и его штаб в полной мере использовали зимнюю передышку. Строились укрепрайоны, прикрывшие от вражеских вторжений жизненно-важные центры — Сарыкамыш, Ардаган, Ахалцих, Александрополь, Тифлис, Баку. Вдоль всего фронта протянулась телеграфная линия, соединившая разбросанные отряды. Войска получили радиостанции, на высотах и перевалах устанавливались ретрансляторы, начали действовать несколько радиолиний. Чтобы бесперебойно снабжать части, сформировали 80 транспортных отрядов, каждой группировке придали автомобильные роты. Создавались продовольственные магазины, запас снарядов и патронов.

Войска переформировывались, пополнялись. 1-ю и 2-ю пластунские, 3-ю Кавказскую стрелковую бригаду и 20-ю пехотную дивизию объединили в 5-й Кавказский корпус. Он располагался на приморском направлении, центральную группировку составили 2-й Туркестанский и 1-й Кавказский, а 4-й Кавказский прикрывал весь промежуток от Алашкерта до границы с Ираном. Ожидалось прибытие еще 4 казачьих бригад. Армянские дружины в прошлых боях проявили очень высокие боевые качества, и в дополнение к 4 существующим было создано еще 2. Во всем мире армяне горячо поддерживали нашу страну, собирали средства для российской армии. Формировались и грузинские ополченские дружины. Продолжался приток добровольцев, частей их них можно было создать гораздо больше, но остро не хватало оружия. Даже в имеющихся дружинах лишь 75 % бойцов получали трехлинейки, а 25 % трофейные «манлихеры».