Противник сделал артналет, но бил по площадям, и ни один снаряд не попал ни в мельницу, ни на батареи.

Часа в четыре дня батареи быстро снимаются. Через борт в машины летят ящики со штабными документами. Немцы обошли нас по флангам, и есть угроза окружения. Успеваем отступить, а на следующий день пехотные полки восстанавливают положение, и мы снова возвращаемся на мельницу. И только теперь писарь Галкин обнаруживает, что вчера он в спешке оставил ящик с документами, и теперь папки и порванные документы ветер носит по территории мельницы. Секретные документы немцам не потребовались. А начальник штаба гв. капитан Федько недели через две был снят с должности и убыл из полка.

Немцы, опасаясь окружения, оставляют без боя небольшой и очень красивый городок. Мы прошли по его улицам во втором эшелоне. Имущество населения и содержимое магазинов, как всегда, разбросано по улицам. Много разбитых витрин магазинов, но сами здания целы. Во всяком случае, я не видел ни одного разрушенного или сгоревшего дома. Боевые порядки полков дивизии расположились километрах в двадцати-двадцати пяти от города. А когда в город вошли тыловые подразделения, город загорелся. Да так горел, что через него проехать нельзя было. Очевидцы рассказывали, что выгорел полностью.

Пятнадцать дней идут непрерывные бои в районе городов Каллис, Реетц, Нойведель и Нёренберг. Противник яростно сопротивляется, переходя в контратаки. После взятия города Каллис дивизия переходит к обороне, а затем совершает марш в район города Штаргард. Дивизион занимает огневые позиции в районе Добберпуль, что в 20 километрах южнее Штаргарда. Продвинувшись на 8—10 километров, вышли к реке Фауле-Ина и 21 февраля перешли к обороне. Еще четыре для наступательных боев из района Шёнинг – Барнимскунов, что юго-западнее города, и 4 марта город Штаргард сдался.

Дивизия опять меняет направление наступления. Теперь идем строго на запад. 8 марта вышли к реке Плоне и, встретив мощную оборону противника, вынуждены перейти к обороне. Альтдамский плацдарм оставался последней территорией врага на восточном берегу Одера. Наши соседи справа вышли к Штеттинскому заливу (залив Одерхаф или Гроссес Хаф), а дивизии нашей 61-й армии – на Одер слева. Кроме сохранения самого плацдарма, немцам надо было – и это, очевидно, главное – переправить на западный берег войска.

Неделю идет подготовка к штурму последнего на восточном берегу Одера плацдарма противника. Наконец-то занялся своей работой и взвод топоразведки. Погода стоит сухая, солнечная, летняя. Работать хорошо. Пришло время, когда и немцы стали экономить снаряды. А самолеты вообще стали редкими гостями. У нас готовится мощный ударный кулак. Артиллерийские и минометные батареи выстраиваются сплошной стеной. Подходят «катюши» и танки. Согласно «Истории Великой Отечественной войны», только орудий и минометов здесь было сосредоточено по 250 стволов на один километр.

14 марта начался штурм Альтдамского укрепленного района. После часовой артподготовки пехота атаковала оборону противника и заняла первую и вторую линии окопов. Наша дивизия наступала вдоль дороги Штаргард – Альтдам. Справа от противника нас отделял канал, по северному берегу которого на несколько сот метров тянулись кирпичные стены заводских корпусов. Через оконные проемы и пробитые в стенах амбразуры немцы вели по атакующей пехоте сильный фланговый пулеметный огонь. Кроме того, фаустпатронами они закрыли путь штурмовым отрядам, в которые входили танки и пушки полковой артиллерии. И все-таки, неся потери, наши батальоны медленно, но упорно продвигались вперед. Используя заводские здания, немцы сосредоточили автоматчиков и сделали попытку зайти в тыл нашей пехоте. Замысел их не удался: отбив каким-то образом атаку, батальон 29-го гв. сп выбил противника с заводской территории. Подошли свежие танковые подразделения, а батареям приказано было выдвинуть орудия на прямую наводку. Ликвидировав угрозу с правого фланга, штурмовые группы вновь начали продвигаться вперед и 18 марта заняли железнодорожное депо, водокачку и вокзал. Бои шли уже на улицах города.

Германия, 1945 г.

Уже после взятия Альтдама (ныне Dąbie) огневики нашей 2-й батареи, стоявшей в 50 метрах слева от дороги Штаргард – Штеттин, рассказали такой случай. Генерал, замкомандующего 9-м гвардейским корпусом, проезжая в направлении Альтдама, остановил машину у стоявшего на дороге танка с неисправным мотором и потребовал, чтобы танк немедленно шел в бой. Переговоры кончились тем, что генерал вытащил из кобуры пистолет и стал стрелять то ли по танку, то ли по танкистам. Экипаж танка не пострадал, а раненный в руку солдат, направлявшийся в медсанбат и присевший у танка отдохнуть, получил от своего генерала второе ранение. Отстрелявшись, генерал сел в машину и продолжил путь. Танкисты перевязали рану солдату, и он, довольный, что остался жив, отправился в тыл. На обратном пути генерал опять остановил машину у танка, но теперь экипаж был настороже. Двое из танкистов убежали на батарею, а один захлопнул за собой крышку переднего люка. Обойдя вокруг танка и постучав по броне рукояткой пистолета, генерал залез на танк и стал спускаться внутрь через башенный люк. Танкист, не желая встречаться с генералом, вылез через передний люк, закрыл его, а заодно и башенный люк и тоже убежал на батарею, где спрятался в ровике. Генерал оказался в ловушке. Батарейцы, слыша, как генерал пытается проломить броню, хотели было выпустить пленника, но побоялись – может и застрелить. Освободил же генерала его шофер, который все это время держал машину в укрытии, метрах в ста от танка, под кронами деревьев.

Об этом генерале у нас много ходило историй, похожих на правду. Вот одна из них. Остановилась колонна танков. Проезжающий мимо генерал кричит: «Вперед, вперед!» – и выстрелом из пистолета убивает командира танка. Экипаж разворачивает башню и стреляет по удаляющейся машине, но генерал, вовремя заметив опасность, успевает из машины выскочить. Машина разбита, генерал остается живым.

Я дважды наблюдал этого генерала за подобным занятием, похожим скорее на бред. Первый раз – в районе Штаргарда: он с палкой в руке ходил по полю между наступающей пехотой и огневыми позициями батарей и всех попадавших ему под руку бил палкой и кричал «Вперед!», не разбирая, солдат это или офицер и какую задачу он выполняет. И второй раз – это было севернее Берлина. На мост через канал выстроилась длинная колонна машин, повозок, орудий и др. Солнце уже высоко. Жарко. Наш дивизион остановился в стороне, под деревьями. Генерал в седле мечется у переправы. Наводит порядок. Увязая по щиколотку в песке, к переправе подходит батальон пехоты. В шинелях. С пулеметами, винтовками и вещевыми мешками. Усталые и потные. Увидев подходящую пехоту, генерал бросается навстречу с криком: «Кто командир?» Из хвоста колонны выбегает офицер с погонами капитана. Такой же, как и солдаты, – в шинели с полами под ремень и потный. На ходу пытается отрапортовать, но генерал его не слушает. Кричит «Бегом, бегом!» и бьет капитана палкой между лопаток. Капитан тоже командует солдатам «Бегом!» и пытается бежать, но ни у него, ни у солдат бега не получается, ноги тонут в песке.