Внезапно Оливер понял, что ему все равно. Это не имело значения. Он все равно хотел ее. И всегда будет хотеть.

От осознания этой истины у него потеплело на сердце. Как будто он вернулся домой.

– Вивианна! – Оливер рванулся к ней, чтобы заключить ее в объятия.

Но Вивианна придерживалась на сей счет иного мнения: она встала за спины детей, используя их в качестве щита. Эдди и Эллен с любопытством взирали на него. Оливер удивился, когда заметил, что их волосы почему-то в паутине.

– Лорд Монтгомери, я уверена, что вы помните Эдди и Эллен.

Он старался поймать ее взгляд, пытаясь прочитать ее мысли. Вивианна держалась напряженно, как будто изо всех сил желала скрыть свои чувства. Он прекрасно понимал, каково ей сейчас. Должно быть, она пережила ужасное потрясение. Но теперь он был здесь, рядом с ней. И готов при необходимости встать на ее защиту. В глубине души Оливер желал, чтобы она бросилась ему на шею, как поступила бы на ее месте любая другая женщина. Но увы, судя по всему, это исключено. Должно быть, она всей душой ненавидит его. И главное, у нее на это есть полное право.

Оливер повернулся к детям, стараясь скрыть свое волнение.

– Конечно же, я помню Эдди и Эллен!

Дети тут же протянули свои ладошки, чтобы пожать ему руки. А когда вцепились в него, то не захотели отпускать.

– Я уже оповестил полицию, – сообщил Оливер. – Они скоро сюда прибудут. Где Лоусон?

– Внутри, – хитро улыбнулась Вивианна. – Не беспокойтесь, ему ни за что отсюда не выбраться.

– А вы дадите нам награду? – перебил ее тоненький голосок Эллен.

– Награду? – Оливер вопросительно посмотрел на Вивианну.

– Лорд Монтгомери, дети кое-что для вас нашли. – Вивианна похлопала Эдди по плечу, и мальчик извлек из-под курточки увесистый сверток.

– Держите, мистер! – Он протянул его Оливеру, расплывшись в улыбке до ушей. – Как вы думаете, какая награда мне за это полагается?

Оливер на миг замер от удивления, затем неуверенно протянул руку и дрожащими пальцами взял связку писем, перетянутую черным шнурком.

Его сердце захлестнули самые противоречивые чувства. Энтони спрятал эти письма в ту самую ночь, когда был убит. Думал ли он тогда о младшем брате, надеялся ли, что тот когда-нибудь их найдет? Оливеру хотелось в это верить. Верить и надеяться на то, что брат простил его и доверял ему до своего смертного часа.

Конверты были подписаны черными чернилами твердым размашистым почерком, который он сразу узнал. Почерк Лоусона. Но именно адрес вызвал его удивление. Теперь, даже не читая писем, он понял, зачем Лоусону понадобилась эта – теперь уже безнадежная – попытка во что бы то ни стало изъять принадлежавшие ему письма, уничтожить компрометирующие его строки. Однако любопытство взяло вверх. Оливер достал одно из писем, развернул и мельком просмотрел содержание.

Оно оказалось даже хуже, чем он предполагал.

– Мистер!

Он посмотрел вниз и увидел веснушчатое личико Эдди. Мальчик смотрел на него с заметным нетерпением.

– Да, Эдди?

– Награда. Мисс Гринтри сказала, что вы дадите нам награду.

Оливер улыбнулся и ласково потрепал его по голове.

– Конечно же, дам. Я открою два счета в моем банке и на каждый положу деньги. Тебе, Эдди, и тебе, Эллен. А когда вам исполнится двадцать один год, эти средства...

– А-а... мистер! – недовольно нахмурился Эдди. – Я не хочу счет. Я хочу в зоопарк! Вы сводите нас в зоопарк?

– А я хочу прокатиться в карете, – мечтательно прошептала Эллен. – настоящей карете с четверкой белых лошадок.

В замешательстве Оливер посмотрел на Вивианну.

– Пожалуй, вы получите и то и другое, – нерешительно произнесла она. – Если, конечно же, лорд Монтгомери позволит.

Оливер ни минуты не колебался, мысленно благодаря Вивианну за помощь.

– Решено: зоопарк и карета!

– Слава Богу, – с облегчением вздохнула Вивианна, – что это разрешилось. А теперь, дети, если вы не возражаете, постойте здесь на крыльце и дождитесь приезда полиции. Сделаете это для меня, хорошо? Договорились?

Ребятишки с готовностью согласились, и Вивианна, оставив их, проследовала в дом.

– Сначала я даже и не подозревала, что они здесь, – рассказала она Оливеру. – . Я думала, они уже уехали вместе со всеми в Бетнал-Грин. Маленькие разбойники, должно быть, спрятались и решили напоследок обследовать дом.

– Вивианна...

– Я так рада, что они нашли письма, – быстро сказала она. – Я действительно очень-очень рада. Теперь все закончится, не правда ли? И Лоусона привлекут к суду?

Оливер кивнул и положил письма в карман сюртука.

– Да.

– Я заметила написанный на них адрес, – добавила Вивианна. – Предполагаю, это означает...

– Именно так: что Лоусон переоценил свое могущество и получит по заслугам.

Они с Оливером подошли к запертой двери, которая вела в недостроенное крыло дома. Взявшись за дверную ручку, Вивианна обернулась и встретилась с ним взглядом. Ее глаза были огромными и яркими. И еще в них читался страх. Вивианна выглядела напуганной.

– Расскажи мне, – требовательно произнес он, – как вам удалось поймать Лоусона.

И она поведала ему все, что произошло за последние несколько часов.

Слушая ее рассказ, Оливер чувствовал, как в нем закипает ярость. Как Лоусон только посмел явиться в Кендлвуд? Если бы она не заперла его, он мог бы навредить ей. Или хуже. Оливер принимал как должное то, что подвергает свою жизнь опасности – это было вполне объяснимо при том, какой план он намеревался выполнить. Но чтобы Лоусон угрожал Вивианне...

– Он не причинил тебе вреда?

Вивианна похлопала ресницами, удивленная тем, что прочитала в его взгляде.

– Нет. Он увидел, что дверь в потайную комнату открыта, и поспешил спуститься туда. Я собиралась пойти вместе с ним, чтобы не дать ему уничтожить письма. А потом откуда ни возьмись появились дети, Эдди и Эллен. Но Лоусон их заметил, и я поняла, что он непременно попытается их догнать. И я... я не могла допустить этого...

– Вивианна, – взмолился Оливер, – ты представляешь себе, насколько опасен этот человек?

Вивианна закусила губу.

– Да, – прошептала она. – Знаю...

Неужели она подвергала бы себя опасности из-за пачки писем? Неужели она рисковала собой ради него? Оливер не мог в это поверить. До сих пор смерть Энтони была для него самым важным делом на свете. А теперь он вдруг понял, что все совсем не так, как он себе представлял. Он понял, что обрел смысл жизни. Ему захотелось нормального человеческого будущего. Ему снова захотелось жить.