навроде инвалидной команды. Землю пахать да за хозяйством присматривать.

«А вот это мысль», – подумал Елисей, переваривая полученные новости.

* * *

Спустя две недели Елисей, в сопровождении майора, снова отправился в Екатеринодар. Пришибленный навалившимися новостями, парень просидел всю дорогу молча, насупившись, словно сыч. Комендант, понимая его состояние, только тихо улыбался в усы, покуривая в сторонку. У Елисея складывалось впечатление, что майор что-то знает, но умалчивает о своих знаниях.

Больше всего парня беспокоила мысль, что с получением дворянства и титула он начинает привлекать к себе очень много ненужного внимания, и все его потуги укрыться в медвежьем углу накрываются медным тазом. И этот факт Елисея расстраивал более всего.

В город они прибыли за два дня до назначенного срока и, сняв номера в гостинице, принялись готовиться к церемонии. Что делать, майор ему уже подробно рассказал.

Само вручение регалий прошло на удивление спокойно. Можно сказать, буднично. Генерал-губернатор, вызвав парня к столу председательствующего, зачитал императорский указ и, вручив ему все полагающиеся регалии, пожелал дальнейших успехов. Елисей чуть было не добавил: в боевой и политической подготовке. Из-за волнения его пробило на плоские хохмы.

Генерал-губернатор, заметив волнение парня, понимающе улыбнулся и не став вгонять его в неудобное положение, отправил на место. Уже проходя по залу, Елисей вдруг приметил того самого штабс-капитана, с которым развлекался стрельбой. Поймав его взгляд, офицер чуть улыбнулся и, кивнув, показал на ладони изуродованную пулями монету. Что это означало, на тот момент Елисей не понял.

Все стало ясно потом, когда господа офицеры, обступив новоиспеченного князя, принялись наперебой поздравлять его. Понимая, что простым спасибо тут не отделаешься, Елисей тут же пригласил всех в ресторан, отметить это событие. Благо, по совету коменданта, денег он прихватил из дома с запасом. Уже на пути к выбранному заведению несколько молодых офицеров рискнули задать ему важный для них вопрос.

Правда ли, что рубль в руке штабс-капитана изуродован его пулями? Пришлось признаться, что это его работа. В итоге поход в ресторан пришлось на некоторое время отложить. Господа офицеры дружно свернули на ближайший пустырь, и Елисей был вынужден показать свое умение стрелять. Изувечив пару медных пятаков, офицеры угомонились и продолжили путь. В итоге к вечеру вся компания оказалась изрядной пьяной и весьма довольной устроенным праздником.

Для самого виновника торжества вечер закончился легкой головной болью и изрядно полегчавшим кошельком. Утром не выспавшийся и от того злой Елисей выгонял винные пары очередной тренировкой на заднем дворе гостиницы.

– Ох, и ловок ты, казак, – послышалось из угла, и парень, в очередной раз провернув в руках шашки, замер, закончив упражнение.

Не спеша развернувшись, он приметил сидящего на завалинке у забора пожилого, одноногого казак. Седой, словно лунь, с аккуратно расчесанной бородой и серебряной серьгой в ухе, он со смаком дымил небольшой трубочкой-носогрейкой.

– Добре пляшешь, – одобрительно улыбнулся старик. – Кто учил?

– Дед Святослав, царствие ему небесное, что в крепости жил, – не очень определенно ответил парень, подходя ближе.

– Как так? Неужто помер? – вскинулся старик, едва не выронив трубку.

– Ушел казак, – грустно кивнул Елисей. – Ты никак знавал его?

– Было дело, – вздохнул казак. – А ты ему кем будешь? Святослав говорил, что никому умение семейное не передаст, окромя детей да внуков.

– Было такое. Да только из наследников его никто к пляске этой таланта не проявил. Вот он меня наследником по умению воинскому и назвал.

– А не брешешь? – подозрительно прищурился старик.

– Пес брешет. А за то любого из круга казачьего в крепости спроси. Любой скажет, дед Святослав сам меня приметил и сам учил.

– Это чем же ты ему так глянулся? – задумчиво поинтересовался казак.

Вместо ответа, Елисей пальцем ткнул себя в грудь. В то место, где висела громовая стрела. Удивленно вскинув брови, старик ответил ему точно таким же жестом. Чуть кивнув, Елисей присел рядом с ним и, оглядевшись, поинтересовался:

– А ты, дяденька, никак живешь тут?

– Угу, заместо сторожа, – мрачно вздохнул казак. – Семью в мор схоронил, десяток лет уж как, а одному, на этой деревяшке, в станице не прожить было. Вот и ушел.

– Мирослав, пес старый, ты где там? – вдруг послышался наглый окрик, и от заднего крыльца гостиницы к забору направился молодой, дородный мужик.

– Ты кого псом назвал, шваль подзаборная? – встал у него на пути Елисей.

– Вы чего это, сударь? – растерянно забормотал мужик, опасливо косясь на шашки в руке парня. – Я со сторожем нашим говорить хотел. Вас это совсем не касаемо.

Елисей припомнил этого мужика. Управляющий, хозяйский прихвостень, нещадно раздававший оплеухи и мат всем гостиничным слугам. Ухватив его пальцем за отворот сюртука, парень подтянул его поближе и, слегка встряхнув, тихо прошипел:

– Запомни, мразь, этот казак ногу не в кабацкой драке потерял, а тебя, паскуда, от горцев спасая. Еще раз слово грубое про него от тебя услышу, выхолощу, словно хряка. Пшел прочь, – с этими словами он презрительно отшвырнул управляющего в сторону с такой силой, что тот на ногах не удержался.

Сообразив, что легко отделался, мужик кое-как поднялся на ноги и, отойдя в сторону, принялся отряхиваться. Елисей вернулся на свое место и, вздохнув, мрачно качнул головой.

– Благодарствую, казак. Да только зря ты влез, сынок. Он ведь потом все одно отыграется, – дрогнувшим голосом признался старик.

– У тебя, дядька, добра много? – помолчав, вдруг спросил парень.

– Оружье кой-какое, да то, в чем в домовину положат, – грустно усмехнулся казак. – Да Жучка еще. Собачонка. Она у меня заместо колотушки.

– Это как? – не понял Елисей.

– Ну, у сторожа ночного колотушка деревянная, он ею стучит и шум на улице поднимает. А у меня Жучка. Как чего лишнее учует, сразу лай поднимает. А я уж иду смотреть, на что лает.

– Понятно, – усмехнулся парень. – Значит так, дядька. Собирай свой скарб, и чтоб через день был к походу готов. Вместе с Жучкой своей. Со мной поедешь. В крепость.

– И чего я там делать стану? – не понял казак.

– Да то же, что и тут. Только там никто не посмеет тебя псом назвать. Станешь при школе пластунов сторожем. Будешь и сыт, и одет, и с углом, где голову приклонить.

– А ежели я душегуб какой, которого никто и привечать не захотел? – спросил старик, пыхнув трубкой.

– Святослава друг? – иронично хмыкнул Елисей. – Не бреши. Не бери греха на душу. Видел я, как ты вскинулся, когда про деда услышал.

– Твоя правда, сынок, – грустно кивнул казак. – Не был я душегубом. Ушел потому, как не хотел никому в тягость быть. Сынов схоронил, девки замужем, вот и