Обряды исполняют с определенной целью (получить защиту богов, превратить мальчиков в мужчин), но связь между предписанными действиями и результатом зачастую довольно туманна. Яванцы считают, что очищение реликвий и манипуляции с ними окажут благотворное воздействие, но это не объясняет связи. И потом, почему производить манипуляции нужно именно в таком порядке? Почему передавать их надо против часовой стрелки? Во многих обрядах нет никакого внятного объяснения тем или иным действиям. У непальских магаров никак не объясняется, почему новоиспеченный шаман должен кусать язык барана, а не куриную ногу. Если какие-то объяснения и есть, они чаще всего напоминают приведенные в первой главе – одна составляющая объясняется через другую, которая сама требует объяснения. Например, яванцы передают реликвии против часовой стрелки, поскольку в Индонезии считается, что это направление способствует концентрации, тогда как при движении по часовой стрелке она рассеивается. Но почему это именно так, нигде не поясняется.[114]

Мы часто говорим, что церемонии имеют значение для участвующих. Возможно, посредством ритуальных действий люди выражают или постигают некий важный смысл, что-то о себе, своих взаимоотношениях друг с другом и своей связи с богами и духами. Возможно, именно такую идейную основу подводят под свое участие в обрядах сами участвующие. Но много ли смысла в обрядах? Что значит кусать барана за язык или позволить некому субъекту зловещего вида изобразить убийство ваших детей? Какую информацию мы из этого извлекаем? Почти никакой. Если спросить людей, что они постигли или выразили при участии в данных обрядах, вопрос покажется им странным. Те или иные обряды существуют в большинстве человеческих обществ, но нет внятного объяснения, зачем их нужно проводить и тем более, почему именно в таком, предписанном, виде. (Даже в тех местах, где толкования богословов имеются – хорошим примером в данном случае послужит индуистский обряд, – большинство людей этим трактовкам значения не придают, их больше интересует точность исполнения.)

Гораздо вернее будет рассматривать все мероприятие как нацеленное на сокращение объема передаваемой информации. Антрополог Морис Блох отмечал, что ритуальный язык в большинстве своем либо архаичен и поэтому утратил четкий смысл, либо шаблонен, поэтому участники вынуждены повторять те же слова, что и в предыдущих исполнениях. Если добавить к этому строгую регламентацию действий и отсутствие видимой связи между ними и предполагаемым результатом, обряд превращается в событие, несущее гораздо меньше смысла, чем другие ситуации социального взаимодействия. Да, под происходящее, как почти под любой человеческий поступок, можно подводить самую разную базу. Но это в основном свободные домыслы, а далеко не объяснения. С любым ритуальным действием можно ассоциировать какие угодно понятия и все равно не выявить ясной причины, почему надо совершать именно это, а не что-то еще. Вот почему трактовки обрядов самими представителями той или иной культуры, как правило, расплывчаты, оставляют вопросы, полны загадок и очень субъективны.[115]

Как отмечал антрополог Рой Раппапорт, даже если обряды и несут какой-то смысл, это все равно не объясняет необходимости выражать его именно такими средствами. То есть вопрос остается прежним: откуда такая жесткая регламентация места действия, сценария, ролей и орудий? Допустим, христианское венчание означает передачу отцом своей власти над дочерью жениху в присутствии Господа как свидетеля. Даже если эта трактовка верна, она сообщает нам лишь то, что можно было бы выразить и без обряда. Очень жаль, ведь мы-то пытаемся разобраться, откуда возникает потребность в ритуалах. Если Чанди, предположительно, ведомо все происходящее в деревне, почему нельзя зарезать козла просто так и пригласить богиню заглянуть при случае и забрать свою долю? Если реликвии Байюта Сели дают защиту, почему не одалживать их тем, кому она в данный момент нужна? Почему старейшины не могут просто проэкзаменовать шамана, прошедшего обучение, и огласить результаты, а не устраивать весь этот сложный, опасный и явно не имеющий отношения к будущим занятиям цирк? Если мальчики все равно рано или поздно вырастут, почему нельзя просто собрать всю деревню и дружно признать, что теперь они взрослые и обращаться с ними нужно соответственно? Закономерное вроде бы недоумение, когда речь идет об экзотических церемониях, но и привычные для нас обряды вызывают не меньше вопросов. Почему жених должен ждать у алтаря, а невеста торжественно шествовать к нему в сопровождении отца? Зачем приглашать в свидетели толпу друзей и родственников? Зачем нам мальчишники и девичники, крещения, рукоположения и похороны? К чему все эти церемонии?[116]

Таким образом, задача заключается в том, чтобы объяснить, откуда возникает потребность прибегать к определенному образу действия, как обозначили это антропологи Каролина Хамфри и Джеймс Лейдлоу. Поскольку явление настолько универсально, возникает ощущение, что объяснять его нужно с точки зрения психологии. Однако обряд – это не та деятельность, к которой возникает некая особая предрасположенность или в которой есть особое адаптивное преимущество. Даже если не выходить за рамки сугубо спекулятивных рассуждений, трудновато будет объяснить, как у человека могла развиться способность или потребность организовывать коллективные церемонии и почему гены, отвечающие за эту тягу, получают при распространении преимущество перед генотипом, не склонным к обрядам. Некоторые антропологи действительно предлагали крайне умозрительные гипотезы происхождения обрядов в первобытном обществе. Совместное отправление ритуала предполагает слаженность действия, поскольку каждый выполняет свою часть согласно обрядовому сценарию. Возможно, это и вправду сплачивало племена и, возможно, обеспечивало некоторым коалициям большее влияние в племени. И если выгоду получал каждый участник, склонность или способность к таким действиям действительно могла прописываться в установках сознания.[117]

Однако эта гипотеза довольно шатка. Не потому, что нам трудно реконструировать происходившее в первобытных племенах, а потому, что в этом объяснении имеется серьезный логический пробел. Эволюция не вырабатывает конкретное поведение, она формирует конфигурацию нервной системы и психики, которая соответствующее поведение обусловливает. Чтобы гипотеза выглядела убедительно, нам пришлось бы признать, что у человека имеется «обрядовая склонность», и описать, в чем она заключается. Однако никаких свидетельств наличия в сознании особой «обрядовой системы» у нас нет – по крайней мере пока. И даже если она обнаружится, нам все равно придется объяснять, почему в одних случаях люди используют обряды, а в других – нет. Разнообразие поводов для проведения обрядов настолько широко, что голова идет кругом: чтобы получить хороший урожай, чтобы болезни обходили стороной, чтобы отпраздновать свадьбу и рождение, чтобы вылечить больного, чтобы помочь умершему перейти в мир иной, чтобы посвятить в духовный сан, чтобы инициировать подростков, умилостивить богов или заручиться их покровительством. Эта версия представляет обряд как атавизм. То есть сначала люди исполняли обряды по одной причине (сплотить племя, вести войну, договориться об отношениях между мужчинами и женщинами), а затем распространили их на другие обстоятельства. Даже если найдутся подтверждения того, что историческая последовательность событий была именно такой, все равно это не объяснит нам, почему обряды обладают такой притягательностью сейчас и применяются не по тем поводам, по которым проводились изначально. Как я уже говорил в первой главе, подобные гипотезы происхождения не очень объясняют нынешнее положение дел.