— Он наверняка запросит взятку. Наш Дикий Дик.

— Пошли его знаешь куда… — Ева задумалась. — Нет, лучше скажи ему, что с меня два билета на завтрашнюю премьеру. В ложу для особо важных персон. Думаю, я их достану.

— Отличная идея.

— Только сразу их ему не предлагай. Лишь в том случае, если он начнет отнекиваться. И вообще, пусть он думает, что тебе придется меня уламывать. Это придаст ему веса в собственных глазах. Я же пока проверю, что там у Морриса, после чего встречусь с Мирой. Если нам повезет, то или Янси, или Дики что-нибудь да нароют. После чего мы в два счета схватим этого ублюдка, прежде чем он купит себе бензопилу.

— Фу!

Ева не стала спорить.

— Несколько лет назад, еще до тебя, до того, как его перевели в отдел криминалистики, нам с Фини поручили расследовать одно дело с пилой. Таким способом один тип убил свою жену. Она угрожала ему разводом. Да и зарабатывала куда больше, чем он. В общем, в расстроенных чувствах он огрел ее по голове бронзовой русалкой, после чего перепугался. Боже, что я наделал? Чтобы замести следы, он распилил ее на мелкие куски пилой, которую нашел в своей маленькой мастерской, сложил куски в мешки для мусора, после чего сбросил в реку.

— Я, кажется, уже сказала: «Фу!»

— Согласна, малоприятная вещь. Окружающим он говорил, будто жена уехала в Европу. Все бы хорошо, да вот незадача. Один мешок попал на крючок какому-то парню, который рыбачил в лодке. Понадобилось какое-то время, чтобы сложить куски заново, после чего взять на крючок самого муженька. Он пытался давить на то, что у него-де было временное помутнение сознания, что он не отдавал отчета в своих действиях, и все такое прочее. Но поскольку у нас была пила, наша судмедэкспертиза доказала, что для того, чтобы разделать ее на куски, ему пришлось попотеть как минимум часов шесть. Ничего себе помутнение сознания. В общем, его версия не прокатила.

Пибоди ответила не сразу:

— Скажи, у нас с тобой интересная жизнь или омерзительная?

— Это как посмотреть. А теперь кыш! — сказала помощнице Ева, притормозив у входа в лабораторию. — Без отпечатков можешь не возвращаться.

Она застала Морриса в прозекторской. Из колонок по ушам бил тяжелый, убойный рок, а сам хозяин кабинета тем временем колдовал над окровавленным телом Джейка Ингерсола. На соседнем столе лежал Парзарри с открытой грудной клеткой.

— Два клиента, — сказал Моррис, запуская руку в грудную клетку Ингерсола. — Одновременно. Как будто нельзя было подождать.

— Думаю, они были бы только рады.

— Не сомневаюсь. Ваш бухгалтер — стандартная смесь болеутоляющих и релаксантов. До того как ему перекрыли кислород, чувак явно кайфовал. Кстати, кислород ему перекрыли вручную. Одной большой лапищей.

— Отпечатков не осталось?

— Увы. Мы, конечно, если тебя это устроит, можем сделать более-менее убедительный слепок большого и указательного пальцев, а также дать примерные размеры кисти. Думаю, можно с большой долей вероятности утверждать, что это та же самая кисть, которая оставила синяки на лице первой жертвы.

— Не помешает.

— Руки жертвы номер два во время нападения были привязаны, однако он, хотя и находился под действием седативных препаратов, пытался сопротивляться. Судя по кровоподтекам на запястьях и лодыжках, он пробовал вырваться. Что касается жертвы номер три, то он был лишен возможности оказать сопротивление.

Перекинув за спину убранные в длинный хвост волосы, Моррис предложил Еве микроочки.

— Твои выводы по поводу места преступления подтвердились. Вот здесь, на уровне талии, виднеется пятно — ожог от луча станнера. Судя по виду, преступник выпустил полный заряд. Жертва не почувствовала ничего из того, что было потом.

— Хотелось бы послушать, что скажет Мира. Хотя вряд ли он его вырубил лишь затем, чтобы уберечь от боли. На этот раз он имел дело с мужчиной, причем здоровым. Его очередная жертва не была накачана анальгетиками и привязана к каталке. Вот он и предпочел его вырубить.

— Да, он явно не хотел рисковать. Принимал меры предосторожности. Хотел перестраховаться.

— Похоже на то.

— Осторожный трус, охваченный яростью? Опасное сочетание.

— Возможно. Ярость. Она налицо. Но он явно решил оттянуться. Колени, пах — здесь явно присутствует некий личный мотив. А как тебе лицо, голова, кисти?

— По моим данным, кисти были скорее раздавлены, нежели сломаны.

— Раздавлены. То есть, он топтал их, а не бил по ним молотком?

— Думаю, что да.

— Он на самом деле имел на него зуб. Он забрал дорожный саквояж Парзарри, а также «дипломат» Ингерсола, его телефон и блокнот. Зато оставил четыреста баксов наличными плюс с полдесятка кредиток. Я уже не говорю про часы, которые тянут на шестизначную сумму. Он даже не пытался замаскировать убийство под ограбление. Какая разница? И все же, не взяв деньги и часы, он дал мне основание полагать, что деньги из сейфа похитил хакер. Нашего убийцы там в тот момент либо не было, либо он слишком брезглив, чтобы рыться в карманах у трупа.

Ева засунула большие пальцы в карманы брюк.

— Все здесь вертится вокруг презренного металла. Вернее, вокруг человеческой жадности. Именно она стоила жизни этим двоим. В отличие от них, убийца на деньги отнюдь не молится.

— Думаю, этим двоим пришлось многое объяснять своему божеству.

— Да, в те ворота просто так не войдешь. Интересно, как на том свете ведут им всем счет?

— Ты имеешь в виду некую высшую силу?

— Типа того. Ты подумай, с каким количеством мертвецов приходится иметь дело нам с тобой. А мы лишь двое в одном городе. Ну а теперь попробуй помножить это на бесконечность. Страшно даже представить себе. Тотчас возникает вопрос: есть ли на том свете свое бюро учета? Допустим, сидят там клерки со своими амбарными книгами и вычеркивают из них людей. Ага, Джон Смит из Альбукерка. Да, не повезло парню попасть в авиакатастрофу. Следуйте вдоль зеленой линии до пункта распределения. А что, если в этой самой катастрофе погибли два парня по имени Джон Смит, и оба из Альбукерка? Знаешь, такие вещи случаются. Тут недолго и перепутать одного с другим.

Моррис, хотя и работал в морге, все-таки улыбнулся.

— Тоже верно. Но будем надеяться, что у них там система отлажена.

— Так-то оно так, но вопросы все равно остаются.

Впрочем, философские вопросы она оставила на потом, а сама поспешила в управление.

На подходе к родному отделу до нее донеслись взрывы хохота. В дверях, что вели в ее «мальчишник», толпились полицейские. Правда, не ее подчиненные.

— Эй, блюстители правопорядка, у преступников сегодня выходной?

Полицейских как ветром сдуло, после чего она смогла войти.