Мишка очень хотел пойти с ними, но вавилонские свечи и так почти догорели — хорошо бы их хватило на путь обратно, в Зеленый Ларец. На прощание мальчик вновь повторил, что его всегда можно найти через Лешку.

— Особенно если дело касается борьбы с Орденом Драгоциев, — со значением произнес Мишка. — Конечно, в первую очередь я говорю о великом Духе Осталы, — добавил он, подметив свирепый взгляд Фэша.

— Этот друг Рознева — жутко неприятный тип, — высказался Фэш, когда они вновь шли по временному переходу между зеркалами. — Эгоист, вспыльчивый и лезет, куда не просят.

— Ага, чем-то на тебя похож, — отпарировала Василиса под тихий смешок Ника.

Они вылезли из зеркала, стоящего рядом с небольшой стеклянной теплицей. Внутри виднелись ряды деревянных кадок с разными зелеными растениями, среди которых Василиса узнала только фикусы и лимонные деревья.

— Я думал, мы сразу в башне окажемся, — растерянно прошептал Ник.

Фэш первым заметил лестницу, ведущую к зубцам крепостной стены, и поманил друзей за собой.

— Мы на кремлевской стене, — восторженно прошептала Василиса, когда они очутились наверху. — Посмотрите, какой отсюда вид на Красную площадь!

— Некогда любоваться, — оборвал ее Фэш. — Здесь наверняка есть охрана, и если нас кто-то заметит — нам несдобровать… Давайте быстрее пробираться к Спасской башне… Ух ты!

Позабыв обо всем, он задрал голову и восхищенно цокнул языком.

На фоне вечернего неба сияла, освещенная множеством огней, высокая и стройная Спасская башня. Над огромным черно-золотым циферблатом часов раскинулся бело-зеленый шатер с черепичным покрытием, увенчанный ярко-рубиновой звездой. По нижнему краю башни шла затейливая кайма — белокаменный узор из башенок и пирамидок с флюгерками.

— Ладно, хватит глазеть, побежали…

И Фэш, пригнувшись, первым припустил к темнеющей на фоне красного кирпича железной дверце.

Дверь в башню пришлось открывать с помощью часового браслета: Фэш долго возился с замком, осторожно отматывая время, Ник топтался рядом, а Василиса смотрела по сторонам, чтобы в случае чего предупредить об опасности. Наконец в замке что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.

— Сюда входили одиннадцать часов назад, — прошептал Фэш. — Поспешим, наверняка часовой механизм проверяют раз или два в день.

Старая винтовая лестница с изъеденными временем каменными ступенями вилась кольцами вокруг толстого каменного столба, уводя далеко вверх, к неизвестным комнатам.

Василиса первая взбежала по ступенькам.

— Здесь много белых длинных фонарей! — сообщила она, и ее слова гулким, многоголосым эхом пронеслись по стенам.

— Давайте держаться вместе, — прошептал Ник, опасливо оглядываясь по сторонам. — Мне эта башня совершенно не нравится.

— Да нет здесь ничего страшного, — уверенно произнес Фэш. — Ты же видел, башня была заперта снаружи.

Раздался звон — что-то маленькое стукнулось о железную ступень.

Звук повторился — намного ближе.

Василиса подняла глаза и вдруг увидела мальчика. У него были огненно-рыжие волосы торчком и лицо, сплошь усеянное веснушками. Черные глаза смотрели пытливо и настороженно.

— Ты не видела мою монетку? — доверительно спросил он у Василисы. — Идем, поищем!

Мальчик махнул рукой, подзывая Василису к себе, и вдруг исчез.

— Вы это видели? — ошарашенно спросила она у друзей, но никого рядом не было.

— Фэш, Ник! — негромко позвала девочка. Ее слова вновь отразились гулким, рассеянным эхом.

Неужели мальчишки ее обогнали? Но когда? Волнуясь все больше, Василиса побежала по лестнице и не останавливалась, пока хватало сил.

На самой верхней площадке царила совершенная темень. Отдышавшись, Василиса сотворила шар-светильник и — ахнула от изумления.

Она стояла перед красной железной дверью — той самой, обитой для прочности тремя коваными полосами. Василиса тронула ее — и дверь легко отворилась, даже не скрипнув.

Это помещение освещалось двумя матовыми фонарями продолговатой формы. В углу находилась лестница — ажурная, витая, уходящая наверх — скорее всего, к часовому механизму — сюда долетало его четкое, размеренное тиканье.

А в другом углу, на большом кованом сундуке, сидел тот самый рыжеволосый мальчик, искавший монетку. Болтая ногами, он с любопытством смотрел на Василису.

— Кто ты? — беззвучно, одними губами прошептала Василиса.

Но мальчик ее понял.

— Меня зовут Рунис… Я потерял монетку, — жалобно добавил он. — Ты не находила?

Василиса вдруг заметила, что малыш очень худой и его одежда — широкий свитер и грязные штаны — лишь подчеркивают это. А босые ступни, выглядывающие из-под коротких штанин, оказались ужасно грязными, с кровоподтеками и едва зарубцевавшимися ранками, словно он долго шел пешком.

— Мне нужна монетка, — упрямо повторил Рунис. По его веснушчатому лицу потекли обиженные слезы, и он принялся размазывать их по щекам грязными ручонками.

Василиса тут же прониклась к ребенку жалостью: ей захотелось утешить его, даже если перед ней призрак или какой-нибудь затерянный. Поэтому она раскрыла медальон, достала заветный старый эфлар, взятый в лондонской башне, и отдала мальчику.

Тот долго вертел его в руках, поворачивал к свету, пытаясь что-то разглядеть.

— Не моя, — наконец со вздохом признал он. — Но мне нравится… Давай меняться?

— На что? — опешила Василиса.

Рунис резво соскочил с сундука.

— На часольбом, — пожал он плечиками. — Красивый, с картинками.

С этими словами он повернулся к сундуку, с большим усилием, пыхтя и отдуваясь, приоткрыл его крышку, бесстрашно подпер худым плечиком, одновременно шаря одной рукой внутри. Вытянув шею, Василиса с большим интересом наблюдала за его действиями, не зная, то ли помочь, то ли не вмешиваться, предоставив Рунису самому искать свои вещи.

Наконец мальчишка вытащил из сундука большую тяжелую книгу и, не обращая внимания на захлопнувшуюся с оглушительным стуком кованую крышку сундука, торжественно вручил ее девочке. После чего вновь уселся на сундук и принялся увлеченно подбрасывать монетку, ловя ее то правой, то левой рукой.

Василиса опустилась на пол, чтобы получше разглядеть доставшееся столь странным образом «сокровище».

Она еще никогда не видела такой шикарной старинной книги. Наверное, это было очень древнее издание…

Переплет состоял из твердой обложки — скорее всего, древесины, обтянутой темной кожей. Через корешок шли тонкие кованые полоски, прочно скреплявшие книгу, заканчиваясь застежками в виде трилистников. Центр обложки украшала эмблема — ало-серебряный цветок и ажурные уголки — на них сохранилась гравировка, правда, едва видимая из-под налета ржавчины, заметно тронувшей и застежки, и уголки. Лучше всего сохранилась эмблема — она казалась похожей на витраж: алые и жемчужно-серые капли стекла в металлической узорной решетке, сильно потускневшей от времени или неправильного хранения. Кроме того, один из листиков нижней застежки переплета был начисто отломан — наверное, кто-то так спешил открыть, что обломал его, но в целом этот древний альбом хорошо сохранился. Трепеща от предвкушения, что некая интересная тайна вот-вот раскроется, Василиса осторожно подцепила край тяжелого переплета и открыла альбом. Но увы, все его страницы оказались пустыми — лишь черные рамочки на желтоватых листах.