Обмануть собравшихся не удалось. Когда в половине второго дня показалась вторая автомашина, в которой находились Евдокия, Кислицын и дипкурьеры, люди махали руками, желали доброго пути. Никаких эксцессов не последовало.

Из советских сотрудников проводить Евдокию вышел один Антонов, остальные не рискнули.

За 13 дней, проведенных в заточении, Петрова извелась. Одни и те же мысли, одни и те же мучительные сомнения. Она еле удерживалась от слез и всего боялась. Ее пугали дипкурьеры-охранники, хотя те вели себя корректно. Но она помнила слова Генералова, что они вооружены и будут в случае чего стрелять[482].

Бежать Евдокия не собиралась. Для этого она были слишком измучена и подавлена. Ей хотелось одного, чтобы все как можно скорее кончилось. Если бы не ряд драматических событий, она бы улетела в Советский Союз. Это признают разные источники, в том числе британский историк Гордон Брук-Шеферд в книге «Перелетные птицы»[483]. Но судьба распорядилась иначе.

Первое потрясение ожидало Евдокию и ее спутников в аэропорту Маскот. В то утро «Сидней морнинг геральд» вышла со статьей, в которой говорилось, что Петрову увозят в Россию против ее воли и там ее ждет суровое наказание. В результате в аэропорту собралась огромная толпа, в десятки раз больше, чем перед посольскими воротами, и настроена она была весьма воинственно. В основном, это были иммигранты – беженцы, перемещенные лица. Они были возбуждены, выкрикивали антисоветские лозунги, требовали оставить Петрову в Австралии и позволить ей воссоединиться с мужем. Их вопли сливались в оглушительный рев. Десятки людей выскочили на летное поле и окружили небольшую группу советских сотрудников, чтобы не позволить им дойти до ожидавшего их самолета «констеллейшен».

Петровой и сопровождающим пришлось буквально «идти сквозь строй», стараясь не реагировать на оскорбления и угрозы. Жарков и Карпинский держали ее так крепко, что у нее на руках долго оставались синяки. Ее буквально волокли по летному полю, но страх ей внушали не дипкурьеры, а разбушевавшаяся толпа[484].

Однако люди судили по их виду, воображая, что это конвойные, которые тащат невинную мученицу прямиком в ГУЛАГ. «Русские едва ли смогли бы найти для такого дела людей с более вызывающей внешностью, чем у этих двоих, – писал Бялогурский. – Только одного взгляда на Жаркова и Карпинского было достаточно, чтобы вызвать в толпе, собравшейся в аэропорту Маскот, сильное возбуждение и бешенную ярость. Внешность обоих персонажей воспринимались весьма негативно, а когда они подхватили Петрову под руки и потащили по трапу самолета, толпа сразу же решила, что они негодяи. Петрова немедленно превратилась в объект всеобщего сочувствия, в невинную жертву, попавшую во власть сил зла»[485].

На самом деле дипкурьеры не позволяли себе грубостей, держались мужественно и пытались защитить Евдокию.

Ее хватали за одежду, пытались оттащить от эскорта. В сутолоке она потеряла туфлю, цеплялась за провожатых и пришла в состояние, близкое к истерике. Судя по всему, она была не готова к столь решительным действиям по ее «освобождению». Вот как женщина описала свое состояние:

«От страха мне стало плохо, я чувствовала себя парализованной. Эта толпа совершенно отличалась от тех любопытствующих зевак, которые стояли у посольских ворот в Канберре. Эта толпа была взбудораженная, неконтролируемая, склонная к насилию. Шум был оглушающий. Это, в довершение ко всему, что я уже пережила, привело меня в ужас. Возможно, они действительно хотели разорвать меня на части из-за той работы, которую мы с Володей проводили в Австралии»[486].

Сотрудники аэродромной службы вооружились пожарными шлангами, но не решались пустить их в ход. Толпа отсекла Петрову и советских дипломатов от самолета, и женщина в испуге закричала.

В ноте, подписанной и врученной А. А. Громыко 23 апреля австралийскому временному поверенному в Москве Б. Хиллу, события на аэродроме Маскот характеризовались следующим образом:

«Группа явно подобранных лиц, действовавших в полном контакте с находившимися на аэродроме представителями австралийской полиции, пытались насильственно захватить Петрову и не дать ей возможности сесть в самолет»[487]. Отмечалось, что толпа «набросилась» на первого секретаря А. Г. Вислых, его жену Р. В. Вислых, второго секретаря Ф. В. Кислицына и дипкурьеров. Один из полицейских ударил Вислых.

Происходящее фиксировали журналисты и фоторепортеры. Австралийская и мировая пресса (за исключением советской) порадовала читателей фотографией корпулентных, правда, слегка растерянных мужчин, которые волокли к самолету на вид хрупкую и изящную Петрову. Она попросила сопровождавших ее мужчин вернуться, чтобы подобрать туфельку, но те упорно шли вперед. Эта слетевшая туфелька придала ситуации особую пикантность. Ни у кого не должно было оставаться сомнений, что несчастная дама покидает Австралию против своего желания. Мельбурнская «Геральд» восторженно объявила, что из этой фотографии «мы больше узнали о советской системе, чем из всего, что знали до сих пор».

При помощи членов экипажа Петрова, Кислицын и дипкурьеры все же смогли подняться на борт самолета. Первый раунд схватки выиграла советская дипломатия.

События на аэродроме Маскот вызвали широчайший резонанс в австралийской, а затем и в международной прессе. Антисоветские публикации пошли бесконечной чередой. Практически все были проникнуты возмущением «тоталитарными методами», которые применили советские дипломатические сотрудники, пытаясь заставить Евдокию Петрову покинуть демократическую страну. В кинотеатрах крутили документальный ролик, запечатлевший события на Маскоте. Теперь не только иммигрантская публика, но и значительная часть всего австралийского общества сочувствовала несчастной жертве и ее супругу, переживала за них и требовала от правительства воспрепятствовать отъезду Евдокии.

Подобный поворот событий заставил Мензиса и руководство АСИО срочно пересмотреть свои планы. Если Петрову выпустить в международное воздушное пространство, общественное мнение решит, что власти спасовали перед Советами. А вдруг что-то сорвется в Сингапуре? Тогда пойдет насмарку весь политический эффект от операции по разоблачению советских «шпионов» и одновременно их освобождению. СМИ уже успели обвинить власти в попустительстве русским. Распространились слухи, что в сиднейском аэропорту Петрова якобы звала австралийцев на помощь, но никто ей не помог. Хотя это не соответствовало действительности (об этом докладывал Ричардс шефу АСИО), журналисты смаковали эту версию.