Я сдвинулась на несколько метров левее и, сквозь пучки сухой травы осторожно выдвинула ствол «винтореза». Взглянув в прицел, я заметила в кустах какое-то движение. Плавно жму пальцем на спусковой крючок. Выстрел…

Из кустов раздался истошный вопль. Есть контакт! Значит, одного можно отминусовать. Финт с фуражкой снова вряд ли удастся, поэтому я внимательно через оптику разглядываю местность рядом с подстреленным мною британцем. Он продолжает орать, но голос его становится все тише и тише. Неподалеку от него зашевелились ветки – похоже, кто-то хочет помочь раненому однополчанину. Я снова целюсь и стреляю. Из кустов появляется фигура в сине-зеленом мундире, всплескивает руками и падает навзничь. Увидев краем глаза, что Нахимов пытается встать, я кричу ему во всю глотку:

– А ну, вниз!

Нахимов – наверное, от удивления – снова залег. А я стала разглядывать в прицел густой кустарник. Вот шевельнулась ветка. А ветра-то нет. Значит… Я стреляю, промахиваюсь, но нервы у британца, похоже, сдают, и он с криком бросается бежать. Теперь я вижу его отчетливо и, прицелившись, валю его на землю.

«Не надо бегать от снайпера, – вспомнила я старую армейскую шутку, – умрешь уставшим».

Я подождала еще несколько минут, но больше никаких шевелений заметно не было, а вопли подстреленного мною инглиза затихли.

Жестом я подозвала одного из казаков, который, вытаращив глаза, наблюдал за моей дуэлью с британцами. Показала ему на кусты, сделав взмах рукой – дескать, сходи, проверь. И, чтобы успокоить его, похлопала по своему «винторезу», мол, не боись, в случае чего прикрою.

Казак, надо отдать ему должное, без раздумий, чуть пригнувшись, добежал до кустов. Вскоре он вышел оттуда в полный рост, держа под мышкой три штуцера.

– Все в порядке, вашбродь, – крикнул он. – Вы их всех порешили.

И только тогда я поднялась в полный рост и посмотрела на адмирала, который сидел на обрубке бревна и взглядом, полным восхищения, смотрел на меня.

– Мария Александровна, вы прямо богиня Артемида-с! – произнес он. – Если вы когда-нибудь передумаете, то ради вашей благосклонности я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться вашего расположения-с!

Я улыбнулась – то меня называли валькирией, а теперь вот до богини доросла.

– Павел Степанович, давайте сначала войну выиграем, а потом посмотрим…

– С вами-с, Мария Александровна, и с Божьей помощью, я в нашей победе больше не сомневаюсь…

10 (21) сентября 1854 года. Севастополь, Морской госпиталь Поручик Домбровский Николай Максимович, вице-президент медиахолдинга «Голос эскадры»

Увидев, как я припадаю на правую ногу, Хулиович нахмурился и спросил:

– Что это ты там хромаешь? Тебя ненароком не зацепило?

– Да нет, все нормально. Так, ударился, когда позицию проверял. Побаливает чуток. Думаю, что скоро пройдет.

– Ладно. Но, если что, покажись эскулапу.

– Обойдусь. Не люблю всю эту возню с бинтами, йодом и уколами в самое беззащитное место.

– Угу… Тебе не укол надо, а полуведерную клизму со скипидаром пополам с патефонными иголками. Ты хоть знаешь, сколько ты человек положил?

– А хрен его знает. Не следил – не до этого было.

– Зря. Как говаривал классик: «Социализм – это учет». Правда, здесь социализмом еще и не пахнет. Так вот. Пулями из «винтореза» на твоем участке убито наповал девять человек. И еще одному прострелили колено. Кроме тебя, в тех краях никого с современными 9-миллиметровыми винтовками не было.

– Ну, если в колено – это, похоже, я. Хотел, понимаешь, их командира взять живьем. Потому и целился ему в колено.

– А откуда стрелял-то?

– С параллельного гребня, метров примерно со ста пятидесяти.

– Так вот. Вылечи ногу, а потом отдам тебя на растерзание Феде – пусть он тебя своим премудростям поучит. А то, блин, десять из десяти. И еще попал прямо в колено. Со ста пятидесяти метров.

– Это что, плохо?

– Плохо? Никто у нас так не смог бы. А ты, сукин сын, смог.

– Дык я и сам не знаю, как у меня получилось.

Хулиович смерил меня взглядом и сказал задумчиво:

– Похоже, не всегда это плохо – быть берсерком. Ладно, иди отдыхай. А мне пока отписываться про сегодняшний бой. И тебя еще раз к награде представлять…

Легко сказать – «отдыхай». А кто за меня работать будет? Хотя, конечно, сейчас бы в ванну, поплескаться, расслабиться… Но нет здесь этих ванн. Разве что у некоторых британских офицеров, притащивших в обозе персональные. Зато есть русская баня. Но туда надо идти с чувством, с толком, с расстановкой. А времени нет. Эх, говорил же мне Юрий Иванович, оставайся у нас… Там хоть удобства и не в номере, но все ж на этаже, и вода теплая, и если не ванна, то хотя бы душ. Да и был бы я уже человеком женатым… А я даже все забываю написать невесте. Ладно, вечером отпишусь, вот только работу сделаю…

Следующие три-четыре часа я провел за подготовкой материалов, потом написал все-таки короткое письмецо Мейбел; надо будет не забыть его отдать нашим радистам. А теперь пора в госпиталь… От казармы, где находились мои «апартаменты», до Морского госпиталя было всего ничего. На часах стояли двое моряков с допотопными ружьями с примкнутыми штыками. Старший, подозрительно посмотрев на меня, спросил:

– Вы к кому, вашбродь?

– Мне к доктору Николаеву.

– Их благородие сейчас заняты.

– Подожди, Потапыч, – сказал тот, что помоложе. – Ваше благородие, как вас величают-то?

– Поручик Николай Домбровский.

– Слышь, Потапыч, это же тот самый, про которого господин доктор сказал, что, мол, как придет – сразу пущать! Проходите, ваш благородие.

Потапыч с хмурым лицом чуть отступил, и я прошел в здание. Солдат начал было закрывать дверь, но я догадался спросить, где этого самого доктора можно найти. Получив точные инструкции (направо, потом налево, потом вторая направо, а там спросите, ваше благородие), я, как ни странно, уже после «налево» услышал где-то вдали Сашин голос. Он стоял перед группой врачей в небольшом зале и объяснял им, как накладывать гипсовую повязку. Да, вспомнил я, Николай Иванович Пирогов применил ее всего год назад на Кавказе. Кстати, сам великий хирург вот-вот должен прибыть в Крым.

Я, естественно, решил постоять в сторонке, но Саша каким-то образом меня обнаружил и закричал:

– А вот, господа, поручик Николай Домбровский. Это тот самый человек, про которого я вам рассказывал! Именно он спас наш караван от поляков. Коля, давай сюда.

Я начал было отнекиваться, мол, мешаю его докладу, но Саша лишь сказал:

– А мы уже заканчиваем. Я собирался идти проведать моих пациентов. И хорошо, что ты пришел, я хочу тебя с одним из них познакомить. Но сначала представлю тебя коллегам. Доктор Иван Иванович Кеплер, главный врач…