Кот говорит, что у нее теперь новый мужчина, там – в реальном мире. Все в порядке. Я могу с этим смириться.

Ее раны зажили; так же, как и мои.

Наверное, я всегда любил Дездемону больше, чем она любила меня. Вот почему ее пребывание здесь стало бы предательством, предательством жизни.

Что еще?

Кот все-таки сделал перо Наглых Драйверов. Это тяжелое Желтое, и деньги, которые мы за него получали, оказались очень даже кстати – чтобы время от времени подкупать Генерала, позволявшего мне проходить сквозь двери, проходить сквозь которые мне, по идее, не полагалось.

Именно Кот убедил меня написать эти воспоминания. Я еще даже не знаю, как их назвать. Разумеется, не «Наглые Драйверы». Может быть, я назову их своим именем. Или именем того, кто я есть. Кем я стал.

Может быть, вы их читаете прямо сейчас.

Или, может, играетесь с этим пером.

Или, может быть, вы уже в пере, и вам представляется, что вы читаете этот роман, и вы даже не осознаете...

Ладно, неважно.

Игра скоро закончится.

Еще мгновение...

И все закончится.

Пару часов назад Кот Игрун взял меня с собой на встречу с Генералом Нюхачом, и мы вызвали дверь номер восемь.

А ЭТО НЕ БЕЗРАССУДСТВО, СЭР?

– Я думаю, нет. Просто пропусти нас.

ТОЛЬКО ВНАЧАЛЕ МНЕ НАДО... ТАК... ЕСТЬ...

Мы оказались в огромной спальне. Комната погружена во мрак. Не видно вообще ничего.

– Пусть глаза привыкнут, – прошептал Кот.

И я ждал. Это заняло минуту-две. Но даже когда глаза привыкли к сумраку, я различил только слабый пурпурный блеск этого мира. Вокруг постели темнели какие-то очертания, но они были слишком в тени; более-менее ясно была видна только сама кровать. Большая кровать с пологом на четырех столбиках в старом стиле, с пожелтевшими простынями, и вся покрытая пылью. В кровати кто-то лежал, закутавшись в покрывало. Я придвинулся ближе и разглядел лицо на подушках. Старая, очень старая леди; лицо– все в морщинах.

– Это Мисс Хобарт? – спросил я.

– Осторожнее. Мы не должны ее разбудить.

И я прошептал еле слышно:

– А сколько ей лет?

– Очень много.

Я не мог отвести от нее взгляда, и когда она заговорила, это было лишь легкое дуновение у меня в сознании.

– Добрый вечер, уважаемый сэр.

Ее лицо не двигалось; ее губы, ее закрытые глаза, ее покрытый морщинами лоб – все погружено в тишину. Кот осторожно прикоснулся к моей руке. И я так же тихо сказал ей:

– Добрый вечер... Мисс Хобарт.

Ее лицо, как бы сотканное из теней. Ее дыхание, ускользающее от меня.

– Это будет твоя работа, Скриббл. Когда меня не станет.

Я поглядел на Кота Игруна, но его было почти не видно.

– Что ты имеешь в виду, что тебя не станет?

– Ничто не вечно.

– Даже в Вирте?

– Даже в Вирте.

– И что я должен буду делать?

– Следить, чтобы она не проснулась. Еще не время.

– А что будет, если она проснется?

– Мы все там, Скриббл. У нее в голове, у мисс Хобарт. Весь Вирт. Понимаешь?

– Да, я понимаю.

– Так что ты не шуми. Не шуми.

– Не буду.

Не буду.

... молодой паренек вынимает перо изо рта.