Как он ошибался.

Крис даже особенно и не удивился, но Сэм была убита. Ведь она тоже верила, что Патриция изменится. Ей пришлось смириться с тем, что всю жизнь мать думала только о себе. Сэм боролась, чтобы добиться безоговорочной любви своей матери, но сдалась, когда поняла, что это безнадежно. Потом она познакомилась с Крисом, вышла замуж, и у нее появилась своя семья – единственная семья, которая имеет значение.

Но рождение Джорджа обострило противоречия с родителями. Сэм похоронила в себе боль, но теперь боль вернулась снова, и на этот раз было еще хуже, потому что дело касалось ее ребенка. Сэм могла пережить, что ее матери нет дела до нее, но ей было невыносимо думать, что Патриции наплевать на ее ребенка.

Крис с осторожностью относится к больной теме – родителям Сэм. Это все равно, что ходить по минному полю, и с каждой минутой становится все опаснее. Он старается ничего не говорить, поддерживать Сэм молча. Потому что, если он выскажет то, что на самом деле переживает, эмоции хлынут наводнением, изливая потоки злобы и отвращения, и тогда стена отчуждения между ним и Сэм станет еще выше.

Лучшее, что он может сделать, – выйти из комнаты.

– Прекрасно, – говорит Сэм. – У меня нет сил с тобой скандалить. Я измучена, я не спала неделями, и подумала, что хотя бы сегодня смогу по-человечески выспаться, но раз уж ты играешь в бридж… – Сэм с отвращением выплевывает слова, – …ничего не поделаешь. Когда ты приведешь его обратно?

Патриция, не обращая внимания на дочь, рассеянно смотрит на часы.

– В одиннадцать. Может, даже в полдвенадцатого. Я могла бы отвести его на прогулку.

– О'кей, – цедит Сэм сквозь зубы. – Я иду наверх, принять ванну. Увидимся, – и она выходит из комнаты, пытаясь сдержать слезы, которые уже подкатывают к глазам, и, зная, что единственное, чего она никогда не сделает, – плакать в присутствии матери, показывать ей, как ее это задевает.

Но все же есть хоть одна радость, думает Сэм. У нее есть час, полтора часа максимум, на то, чтобы принять ванну, простерилизовать бутылочки, вымыть детские мисочки и попытаться привести себя хотя бы отдаленно в божеский вид. И значит, на секс времени точно не хватит. Ни за что на свете.

– Ты что, серьезно? У вас с Крисом проблемы?

Джулия в шоке, и она не в силах это скрыть.

– О боже. Не надо было тебе говорить, – со стоном произносит Сэм.

– Ради бога, Сэм, я твоя лучшая подруга. Кому ты еще расскажешь, если не мне?

– Я не это имела в виду, просто, когда я произнесла это вслух, все стало так… не знаю. Реально, – она переводит дыхание, ощутив одновременно испуг и облегчение.

Вчера вечером они для разнообразия решили посмотреть телевизор. Им все еще не удалось найти няню, и, учитывая нежелание Патриции сидеть и вообще иметь что-то общее с Джорджем, в ресторан или в кино они теперь ходят раз в месяц, и то если повезет. Когда приезжают родители Криса, они сидят с малышом, но другие дни похожи один на другой: ужин в восемь, до девяти – телевизор, в полдесятого Сэм идет спать, поклявшись, что не уснет сразу, а дождется, пока Крис поднимется в спальню, но засыпает, как только ее голова касается подушки.

Но вчера вечером по ящику показывали кое-что интересное. Драма из двух серий о рушащемся браке. Сэм эта история показалась одновременно захватывающей и тревожной. Она сидела на диване с тяжело бьющимся сердцем и боялась громко дышать. Сидела, свернувшись калачиком, всей своей позой показывая Крису: «держись от меня подальше», и через каждые две минуты украдкой поглядывала на него. Интересно, понимает ли он, видит ли он, что это фильм прямо-таки попал в яблочко? Но он даже на нее не взглянул.

Актриса на экране становилась все более печальной. Ее муж ее не понимал, между ними росло отчуждение, у них не осталось ничего общего, и к концу фильма Сэм поняла: эта история про нее.

Прошлой ночью она почти не спала. И, поднимаясь наверх, в постель, чувствовала себя отвратительно. Она поняла, что ее браку пришел конец.

– У тебя все в порядке? – спросил Крис.

Он стоял в дверях спальни и смотрел на нее с тревогой.

– Хм-м? Да. Все о'кей, – избегая встречаться с ним взглядом, она нырнула под его вытянутую руку и проскользнула в ванную. – Я просто устала.

Она наполнила ванну и с наслаждением забралась в горячие пузырьки. Глядя на треснутую плитку над краном, она задумалась. Почему она испытывает лишь безразличие?

Мой брак разрушен, повторяла она про себя. Почему мне все равно! Сделав вдох, она зажала нос и опустилась под теплую воду. Ее окутала благодатная тишина. Если бы тишина длилась вечно.

Вынырнув, она пустила горячую воду, чтобы заглушить шум телевизора, который Крис включил в спальне. Сэм вспоминала моменты своей замужней жизни. Вспомнила, как все только начиналось, но даже тогда она чувствовала тревожные сигналы, и с внезапной и шокирующей ясностью Сэм осознала, что вышла замуж не за того человека.

Ее мать сказала, что он недостаточно амбициозен. Плотник?

«Саманта, плотникам платят, чтобы они изготовили буфет, но никто не выходит за них замуж», – в ужасе произнесла она, когда Сэм заявила, что встретила мужчину, за которого собирается замуж.

Сэм была убита, и отчаянно захотела доказать матери, что та не права. Теперь она это понимала. Хотя сейчас, лежа в ванной, она наконец осознала, что ее мать оказалась права.

Ведь Крис уже давно мог бы попасть на страницы всех модных журналов по дизайну интерьеров. Его шкафы из ореха и столы вишневого дерева могли бы стоить тысячи фунтов. Он мог бы продавать их в Челси, не успевая закончить. Имя Криса Мартина могло бы быть на устах у всех более-менее стоящих дизайнеров по интерьерам.

Но что же Крис Мартин? Он занимается тем же, чем шесть лет назад, когда они познакомились, с горечью подумала Сэм. Работает в той же мастерской в Уондсворте, с теми же «перспективными» плотниками и делает такие же буфеты, тумбочки и шкафы.

Сэм ни на минуту не сомневалась, что Крис делает прекрасную мебель. У нее не было сомнений о его таланте. Но красота и талант не имеют ничего общего с амбициями, и, хотя Крис каждый год слегка поднимал цены, правда в том, что он едва сводит концы с концами.

Этого не должно было произойти, думает Сэм, снова погружаясь под воду, чтобы смыть шампунь. Она должна была влюбиться в человека, а не в мечту о том, кем мог бы стать этот человек.

Но именно это она и сделала, решает Сэм, лежа в ванной и почти с головой погрузившись в пучину не счастья, уныния и депрессии. Когда она выходила за него в регистрационном бюро Челси, она любила его таким, какой он есть, но была более чем уверена, что очень скоро ситуация изменится к лучшему. Все, что ему нужно, – хорошая женщина. То есть Сэм.

Может, ее собственная карьера помешала его успеху? В конце концов, Сэм была знаменитостью в дизайнерском мире, ее рисунки можно было встретить в каждом доме, и зарабатывала она достаточно, чтобы хватило на троих.