Андрей обошел «Опель», приказал:

– А теперь в салон, на место переднего пассажира!

Яков выполнил и это распоряжение.

Андрей указал на сумку, лежащую в ногах у бандита.

– Достал-таки контейнер?

Яковлев побледнел:

– Так вы…

– Да, я интересуюсь именно им. Это хорошо, что твои братки нашли его. Что ты теперь с ним должен сделать?

– Ничего! Забрать домой!

Сургин выказал удивление:

– Да что ты? И зачем он тебе?

Бандит замялся:

– Да так! Пусть лежит!

Андрей усмехнулся:

– Ты что, не понял, что я не просто так здесь появился? Отвечай, кто приказал тебе найти контейнер и что ты должен с ним сделать?

Поняв, что изворачиваться опасно, Яковлев проговорил:

– Я должен сообщить о находке в Москву!

– Кому?

– Адвокату! Это все, что я о нем знаю. Вернее, не знаю ничего, только что он адвокат.

– Ты мне по ушам-то не езди, дружок! Кстати, я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

Помощник Витинского представился:

– Михаил… Яковлев, можно Яков.

– Очень приятно! Так вот, Миша, советую тебе говорить правду.

– Но я и говорю правду!

– Не совсем! Ты забыл добавить, что адвоката зовут Голиков Игорь Иванович! И что он работает на твоего босса, Петра Петровича Витинского! Я не прав?

Яковлев поник, утвердительно кивнув головой:

– Правы! – И добавил: – Выходит, вы с самого начала пасли меня?

– Не только тебя! Но не будем об этом! Значит, ты должен сообщить о находке Голикову?

– Да!

– А Шаман здесь при чем?

Андрей назвал кличку интуитивно, допуская, что Яковлев вполне может не знать человека, носящего ее, и ожидал услышать, что никакого Шамана человек Витинского не знает. Но тот проговорил:

– Нет, Шаман не при делах! Он при адвокате, это да, но в дела Голикова не лезет, по крайней мере до сих пор не лез. Могу я узнать, кто вы?

– Это не обязательно, Миша! Достаточно того, что видишь меня. Для многих это заканчивалось трагедией, но тебя я не трону, при условии, естественно, если ты будешь со мной предельно искренен и станешь выполнять все мои требования. В противном случае не обессудь. Я убью тебя, как уже убил не один десяток человек. А обращайся ко мне просто «майор»!

– Так вы из ментовки? Простите, из милиции?

– Не надо, Миша, задавать лишних вопросов! Значит, Шаман в делах адвоката и Витинского участия не принимает? Зачем же он тогда Голикову? Неужели только в качестве палача?

– Сами же все знаете!

– Ладно! Как ты думаешь, Миша, что прикажет тебе сделать с контейнером адвокат, узнав, что ты нашел его?

Яковлев пожал плечами:

– А черт его знает! Может, прикажет передать кому. Может, доставить к нему в Москву, а может, распорядится просто сжечь в котельной фирмы.

– «Драг Ви»?

Яков подтвердил:

– Да «Драг Ви»!

– А какое ты имеешь отношение к компании Витинского?

– Начальник склада я там.

– Ясно!

Андрей задумался. А вдруг Голиков на самом деле прикажет уничтожить компромат здесь? В Междуреченске? А Риту тут же уберет в Москве! И спокойно начнет свою работу на процессе Витинского? Такое возможно? Возможно, но… все же маловероятно. Он должен убедиться, тот ли материал нашел этот Яков. А вдруг что-то другое? Или такой вариант: Яковлев не выполнит приказ, посчитав, что на этих бумагах можно хорошо заработать? Нет, не тот человек Миша Яковлев, чтобы шантажировать своих хозяев. Он – шавка, рядовой исполнитель. И выполнит все, что ему прикажут! Но, с другой стороны, адвокат очень осторожен. Он везде убирает свидетелей и стирает следы. Пример – Переславль! И Голиков не будет чувствовать себя абсолютно спокойно, не убедившись лично в том, что компромат против Витинского уничтожен. Да и Яковлев вместе с ним. Но тогда он должен был проинструктировать начальника склада компании «Драг Ви», чтобы тот не допустил ситуации, при которой подельники Яковлева узнали бы, что именно находилось в контейнере, который они искали и нашли.

Сургин повернулся к бандиту:

– Твои поисковики могли знать, что находится в контейнере?

– Нет! Ни в коем случае. Об этом адвокат особо предупредил.

Андрей кивнул головой. Его предположение подтвердилось. Исходя из него, Голиков, узнав о находке, должен потребовать, чтобы Яковлев лично доставил содержимое контейнера в столицу, не афишируя свою поездку. Вот тогда он сможет и в подлинности документов убедиться, и отдать Мишаню в руки Шамана, после чего Яковлева найдут где-нибудь на свалке, без документов, с изуродованной физиономией и сожженными руками. А может, и на свалку вывозить не будут. Подвесят в хате, которую заставят снять, и все дела. Но в Москву вызовут. Должны вызвать!

Андрей спросил:

– Номер твоего сотового заложен в памяти мобильника адвоката?

– Точно сказать не могу. Вот я его номер хранить не имею права и должен стирать после каждого сеанса.

– Понятно! Значит, возможно, ты у адвоката засвечен. Хорошо! А что ты не стал звонить ему с трассы? Аккумуляторы сели?

– Ага! Новая труба, а двух дней зарядку не держит. Левак подогнали! Как всегда.

– Ты живешь один?

– Да!

– Хорошо. Поехали к тебе в гости! Машину поведу я, ты только говори, куда ехать. И очень тебя прошу, не спровоцируй меня на лишнее убийство. Я не хочу тебя убивать. Веди себя спокойно, и все для тебя закончится благополучно. Слово офицера. Ясно?

Яковлев кивнул:

– Ясно!

– Тогда поехали, Миша!

Андрей виртуозно вывел «Опель» на открытую площадку, развернул иномарку, посмотрел на Яковлева:

– Веди по маршруту, штурман!

Яков проговорил:

– Сейчас направо, на третьем светофоре налево и до конца. Остановитесь у крайнего двухэтажного дома справа.

– Двор возле дома есть?

– Есть!

– Хорошо!

Через пятнадцать минут Сургин завел машину Яковлева во двор двухэтажки. Припарковав «Опель» на небольшой, но сильно загрязненной площадке, спросил:

– А чего ты, Миша, в этакой трущобе обитаешь? Или имел у Витинского мало, чтобы дом поднять?

Яковлев ответил:

– Есть дом! Вернее, почти есть. Отделочные работы ведутся.

– Ясно! Ну, веди на хату.