— Ist Ihnen etwas zugestossen?! — от волнения и спешки Гунтер перешёл на свой язык. Вид у него был вдохновенно-безумный. — Alles in Ordnung, Entritt frei! Komm![14]

Далее последовал такой густой обвал ругательств и проклятий, что монах мигом пришёл в себя и побежал, поддерживая длинную рясу, вслед за Гунтером, успев заметить, что впереди, в коридоре, кроме них, никого нет. Даже лошадей. За спиной ещё раз прогремело яростное рычание, и последним отчаянным усилием Вендихо сумел зацепить отца Целестина за край рясы.

Монах тяжело рухнул на землю, почувствовав, что лапа Духа Лесов подтягивает его к выходу, и тонко завизжал, пытаясь зацепиться руками за землю или за камни. Пальцы соскальзывали, чертя в рыхлом песке, устилающем коридор, глубокие борозды.

— A, verfluchten dick Dumkopf!![15]— заорал Гунтер, одним прыжком настигая монаха и хватая за шиворот. Быстро перехватив его за руку, отец Целестин судорожно заработал ногами, пытаясь вырваться, и наконец материя, не выдержав, разорвалась. Монах с резвостью молодого зайца на четвереньках отполз подальше и, вскочив на ноги, увидел, что звезда подошла к самому краю щели. На то, чтобы пройти Врата, оставались считанные мгновения.

— Быстро! — рявкнул Гунтер уже на норвежском и увернулся от метнувшейся к нему лапы Вендихо. — Все уже там! А тебе… — Он отскочил подальше в коридор и повернулся к Духу Лесов, чья оскалившаяся морда заглядывала в расселину. — А тебе привет от Гунтера!

В воздухе свистнул метательный нож. Промахнулся или нет целивший в глаз Вендихо германец, осталось неизвестным, но от раздавшегося яростного воя, потрясшего скалы до основания, можно было оглохнуть. Гунтер сплюнул и кинулся вслед за убегавшим по коридору монахом.

«Когда же? Когда? Неужели мы не успели и придётся остаться здесь?» — панические мысли пролетали в голове отца Целестина быстрее дождевых капель. Он задыхался, сердце билось уже не в груди, а в затылке, отдаваясь неприятной болью. Скорее, скорее, скорее…

Он переступил черту. Конечно, настоящей, видимой человеческим глазом, черты или линии не было, но вдруг монах понял, что всё переменилось. Его тело словно ударилось о воду, свободно пропустившую его, шибануло в виски переворачивающее внутренности головокружение. Тёмный мрачный проход в скалах осветился ярко-розовым светом, на фоне которого расцветали и гасли сотни цветных вспышек. Гранит превратился в удивительный, пылающий всеми красками радуги самоцвет, сияние залило всё вокруг, сводя с ума обилием оттенков и взблесками алмазных граней. Появился шум, напоминающий океанский прибой или хлопанье крыльев поднимающихся в воздух многих сотен птиц. Шум всё нарастал и нарастал, переходя в грохот штормового моря и грозы, оглушая и заставляя схватиться за разламывающуюся от него голову. На самом пике грозная и величественная музыка умолкла, уступив место глубокой непроницаемой тишине, а свет начал меркнуть, гаснуть, исчезая в глубинах вечно молчаливого камня.

Монах упал на руки Торина, споткнувшись о свалившийся с одной из лошадей мешок.

— Где Гунтер? Ты меня слышишь? Где он? — Конунг тряс святого отца за воротник, но тот ничего не соображал от пережитого в последние минуты. Ответ пришёл сам собой: привыкшие ко мраку глаза Торина на миг ослепли от моргнувшей бело-розовой вспышки, и в коридор из пустоты вылетел запыхавшийся германец.

— Все здесь? — подал из темноты голос Видгнир.

— Там остался Локи. — Гунтер утёр пот со лба. — Что с ним — я не знаю.

Колени ещё дрожали, но отец Целестин, пытаясь взять себя в руки, оторвался от конунга, продолжавшего крепко держать его за плечи.

— Что ты там делал? — напряжённым тоном спросил Торин. — Мы уже прошли через Врата, когда увидели, что тебя нет. Гунтер решил вернуться за тобой…

Монаха по-прежнему бил озноб, и вразумительного ответа он так и не дал. Торин, сжав зубы, громко выдохнул.

— Чего уж теперь выяснять, — опять послышался голос Видгнира. — Мне думается, что попали мы туда, куда и хотели. Надо выходить наружу.

— А ведьмы, про которых говорил почтенный Локи? — срывающимся голосом напомнила Сигню. — Если они нас ждут?

— Ждут не ждут, а выбираться надо. — Торин прошёл вперёд и нащупал поводья одной из лошадей. — Давайте все за мной. Там видно будет, что и как.

«Мы в другом мире. Мы ушли из Мидгарда и оказались в другом мире», — вертелось в голове отца Целестина, когда он шёл на подгибающихся ногах к едва серевшему впереди выходу из ущелья. Монах ощущал некие неуловимые изменения, произошедшие после бегства от Лесного Духа, но какие — сказать точно не мог. Не то воздух тут более свеж и душист, не то само тело человека словно утратило часть своего веса. Ну что ж, увидим, каков этот Мир Между Мирами.

В Междумирье тоже была ночь. Но если там, позади, стояло ненастье и лишь благодаря Гёндуль и её валькириям часть небес не заполняли облака, то здесь над землёй простёрся тёмно-синий купол неба, усыпанный звёздной пылью. Первым, что бросалось в глаза, были тысячи ярких, как фонари, звёзд. Такие монах видел раньше, только когда шёл через африканские степи на север, к Александрии. Он несказанно поразился тому, что все созвездия ему знакомы и никаких изменений в их расположении не произошло. На западе же ледяным пятнышком блистала Звезда Сил, указывая дорогу туда, где сейчас любовались ночным небосводом конунг Вадхейма Торин и его сотоварищи.

Отец Целестин вдруг подумал, что вовсе это и не другой мир, а тот же, и вот сейчас из-за скалы на отряд снова нападут Вендихо и его духи. Но, обведя взглядом окружающую местность, он понял, что ошибается.

Растущая луна не давала много света, её лучи лишь слегка серебрили верхушки деревьев, но понять, что всё вокруг изменилось, было нетрудно. Исчезла ровная округлая долина, не возвышались крутые холмы, окружавшие Врата Меж Мирами в Мидгарде. Здесь две скалы поднимались из старого, разрушенного ветром и водой уступа, на кромке которого и стояли сейчас люди. Внизу раскинулось безбрежное лесное море, уходившее далеко на запад, туда, где в туманной дали чуть серебрились вершины гор, протянувшихся с севера на юг единой чёрной полосой.

— Интересно, что это? — Видгнир заметил далёкие вспышки, напоминающие зарево пожаров. Свет едва мерцал за лесами, то появляясь, то исчезая.

— Не представляю, — пожал плечами Торин. — Может быть, это те самые Огненные Болота, про которые рассказывал Лофт? Не зря же их так назвали.

— Вниз надо спускаться, — как бы невзначай проронил Гунтер. — Зачем здесь торчать?

Рассудил он совершенно правильно. Край уступа освещался луной, и отряд был тут как на ладони. Если рядом подстерегала засада или сидели наблюдатели, то у них была прекрасная возможность следить за всеми действиями вадхеймцев. Торин подошёл к самому обрыву и взглянул вниз, пытаясь отыскать тропу.