я предпочитал руководствоваться старой солдатской мудростью и быть подальше от начальства и поближе к кухне.

Сталин встретил нас приветливо. Если честно, то я ожидал, что он начнёт выговаривать мне за мой залёт, однако Верховный ни словом об этом не обмолвился. Он расспрашивал о положении в Ленинграде, о настроении людей как в городе, так и в эскадрилье. Подробно расспрашивал о том, как вела себя техника.

– У меня есть для вас, товарищ Копьёв, одно поручение. Среди союзников кто-то распространил слух о том, что вы были арестованы и расстреляны. Посол Великобритании в СССР Арчибальд Кларк Керр в беседе с наркомом иностранных дел товарищем Молотовым интересовался вами. А буквально неделю назад глава британской военной миссии генерал-лейтенант Мартель спрашивал о вас у меня. Послезавтра, двадцать первого апреля в посольстве Великобритании в Куйбышеве будет торжественный приём в честь дня рождения принцессы Елизаветы[82]. Вам надлежит посетить это мероприятие, тем более что на ваше имя в наркомат иностранных дел пришло приглашение. Так что вылетайте в Куйбышев сегодня же. Я надеюсь на вас, товарищ Копьёв. Кстати, сколько у вас на сегодняшний день сбитых на счету?

– Сто тридцать девять, товарищ Сталин.

– Мне доложили, что в Сталинграде вы воевали на штурмовике Ил-2 и смогли сбить ещё одиннадцать самолётов противника. Вы их тоже посчитали?

– Я воевал в составе штрафной штурмовой эскадрильи, а там сбитые в личный счёт не засчитываются.

– Но с вас же, насколько я знаю, сняли все обвинения. Есть мнение, что вам нужно засчитать эти сбитые вами самолёты. Впишите их в свою лётную книжку. С ними будет ровно сто пятьдесят вражеских самолётов.

М-да, похоже, англичане разнюхали, что меня осудили, и решили поставить Сталина в неудобное положение. Только не на того нарвались. Сталин сам кого хочешь поставит в любую нужную ему позицию. И про мои дела в штрафниках Сталин в курсе. С одной стороны, лестно внимание таких людей, а с другой – есть опасность не оправдать доверия.

В Куйбышев меня, как какую-то важную персону, доставили персональным самолётом. Естественно, не одного, а с сопровождающим из наркомата иностранных дел. Хотя, подозреваю, наименование места работы у товарища наверняка другое.

Куйбышев никогда, ни до ни после, не знал такого количества иностранных дипломатов на квадратный метр площади. Посольства всех стран, с кем у СССР были дипломатические отношения, располагались буквально впритык друг к другу. Английское посольство находилось по адресу улица Куйбышева, дом 151, в красивейшем особняке, который до революции принадлежал предводителю самарского дворянства.

Сказать, что приём в честь дня рождения британской принцессы был каким-то особо торжественным, всё же нельзя. Скорее просто протокольное мероприятие, на котором тем не менее присутствовали дипломаты со всех посольств, находящихся в Куйбышеве. Мой визит очень многих из них изрядно удивил. Вот уж точно, я дипломатом не был. Меня воспринимали скорее как диковинку. Русский варвар, сбивший сколько-то там самолётов. Вон и переводчика к нему приставили, чтобы в словах не запутался.

И тем приятнее было смотреть на их удивлённые физиономии, когда я начал свободно общаться с послом Великобритании Керром на английском языке, а с французскими дипломатами из представительства Комитета национального освобождения Франции – на хорошем французском. Кстати, среди англичан оказалось достаточно много журналистов. Я когда-то там, в другой жизни, читал, что этим самым журналистам довольно сильно ограничили выход в город, и они от безделья начали банально пьянствовать.

– Я рад видеть вас, сэр, на этом приёме, – посол Арчибальд Керр был сама любезность, – до нас дошли слухи, что вас арестовали, и мы очень переживали за вашу судьбу. Ведь вы рыцарь Британской империи.

– Эти слухи всего лишь слухи, господин посол, – с не меньшей любезностью ответил я, тем более что ответ на подобный вопрос был обговорён ещё в Москве. – Я всего лишь выполнял особое задание, и не более того.

А журналюги напряглись. Вон как уши ходят туда-сюда, ловя каждое слово, каждую интонацию.

– Да, вы правы, сэр Копьёв, – вздохнул Керр, – мы все на войне и все выполняем свои миссии. Нам здесь тоже нелегко. Видели бы вы, в каких условиях мы проживаем. Жуткая тёмная квартира, кишащая тараканами и клопами. Это просто дикость какая-то.

– Вы правы, господин посол, – присоединился к нам военный в форме полковника американской армии. – О, позвольте представиться: полковник Файновилл, сотрудник миссии США по военному снабжению. – Американец отсалютовал бокалом, как я понял, с виски. – Я попросил предоставить квартиру хотя бы из шестнадцати-восемнадцати комнат и гараж на три машины, и мне отказали в такой малости. И в таких немыслимых условиях приходится работать. О’кей, идёт война, но ведь мы же не в окопах. А ещё и присутствие джапов рядом с нами[83]. Почему вы не дадите им пинка под зад, чтобы они летели на свои острова?

– Я думаю, что это дело дипломатов, а не нас, военных. У нас с Японией есть договор, и мы его неукоснительно соблюдаем. Так же, как и с любой другой страной. – Я подхватил с подноса у проходившего мимо официанта бокал с шампанским. – Кстати о клопах. Когда я был в Англии, то в гостинице, где я жил, они меня тоже едва не сожрали. А на первый взгляд эта гостиница показалась вполне приличной. Так что клопы – это явление, можно сказать, международное.

Англичанин с американцем сдержанно посмеялись. Было видно, что тому же Керру неприятно, что, оказывается, у них в благословенной Англии тоже с клопами не всё в порядке.

– А вы всё ещё майор, сэр Копьёв? – едва смог он сдержать ехидство. – Я думал, что такой прославленный лётчик должен быть уже как минимум полковником.

– Я не просто майор, господин посол, я гвардии майор. К тому же дважды награждён высшим званием моей страны. И потом, для меня даже быть простым рядовым в Красной армии гораздо почётнее, чем быть генералом в армии любого другого государства.

Я изобразил как можно более любезную улыбку, но, видимо, было в моих глазах что-то такое, что заставило Керра чуть заметно отшатнуться и быстренько перевести разговор на другую тему.

– Я слышал, что когда вас возводили в рыцарское достоинство, то вы отказались преклонить колени перед нашим королём. Это правда или журналисты всё наврали?

«А то ты не знаешь», – хотелось ответить мне, но я сдержался.

– Нас, русских, ещё никому не удавалось поставить на колени, господин Керр. И не удастся никогда. Об этом я и сказал королю, и он принял мудрое решение немного изменить церемониал.

Краем глаза я увидел, как слегка,