Свидетельством коренного перелома в повстанческом движении, наступившего летом 1921 г., стали факты переговоров многих главарей повстанцев с представителями военного командования и ЧК о прекращении сопротивления и сдаче советской власти на выгодных для них условиях. Так, например, 21 июня 1921 г. в уездный центр Новоузенск Саратовской губернии прибыла делегация от отрядов Серова, Пятакова, Аистова и Маруси для ведения переговоров о добровольной сдаче{687}.

Таким образом, во второй половине 1921 г. повстанческое движение идет на спад. Основные его силы терпят поражение. Движение переходит в новую стадию развития, качественно иную по своему содержанию и целям.

Последний этап крестьянского движения в Поволжье, согласно предложенной нами периодизации, охватывает вторую половину 1921 г. и 1922 г. включительно. Его качественной характеристикой является постепенная трансформация повстанчества из движения, пользующегося поддержкой основной массы крестьянства, в движение немногочисленных вооруженных групп, потерявших эту поддержку и эволюционирующих в направлении уголовного бандитизма. Во второй половине 1922 г. эта трансформация становится необратимой. На территории Поволжья действуют отдельные «отряды непримиримых», называющие себя защитниками крестьянства, но в действительности мало соответствующие этому званию. Большинство же вооруженных групп — «осколки» повстанческих отрядов 1921 г. — скатываются на путь самоснабжения: грабежа и чистой уголовщины. В 1922 г. повстанчество теряет свою социальную базу, так как крестьянство добивается главной своей цели — свободы хозяйственной деятельности и уже не видит смысла в продолжении вооруженной борьбы с большевистской властью.

Как уже отмечалось, свидетельством коренного перелома в повстанческом движении, произошедшего летом 1921 г., стали факты переговоров главарей повстанцев с представителями военного командования и ЧК о прекращении сопротивления и добровольной сдаче. Тем не менее, крестьянское движение в регионе ликвидировано не было. Оно продолжалось и приобрело иной характер. Вместо крупных повстанческих отрядов повсеместно действуют мелкие партизанские группы, состоящие из нескольких десятков или сотен человек. Кроме того, остаются так называемые отряды «непримиримых», продолжающие борьбу под политическими лозунгами. Среди них особенно выделяется отряд под командованием бывшего участника сапожковского мятежа, одного из ближайших сподвижников А.В. Сапожкова В.А. Серова{688}.

Коренное изменение характера крестьянского движения было обусловлено не только фактом военного разгрома основных повстанческих сил, но и объективной социально-экономической ситуацией в регионе. Летом 1921 г., так же как и в 1920 г., Поволжье поразила засуха, может быть, одна из самых сильных за всю его историю{689}. Неурожай и последствия разорительной для крестьянского хозяйства продразверстки подорвали материальную базу повстанчества и действующих против него правительственных войск. Из-за отсутствия фуража и хлеба стало невозможным существование крупных повстанческих отрядов типа Вакулина-Попова. Точно так же было затруднительно содержание на территории региона многочисленных карательных войск. Их просто нечем было кормить. В условиях надвигающего голода главным объектом повстанчества стали пункты хранения зерна и другого продовольствия, сельскохозяйственные коммуны и кооперативные организации, также имеющие их запасы. Они подвергались нападениям со стороны мелких отрядов, действовавших в каждом уезде. Кроме того, глубоко в заволжских степях, ближе к Уральску, продолжали действовать остатки отрядов, разбитых карателями в первой половине 1921 г., осуществлявшие рейды к пунктам хранения продовольствия. В связи с этим в поволжских губерниях сохраняется военное положение, и власть предпринимает новые меры для окончательного разгрома крестьянского движения{690}. Главными из них стало создание института военных совещаний по борьбе с бандитизмом.

Такие совещания создаются на территории Заволжского военного округа согласно приказу командующего ЗВО Краевского от 21 июля 1921 г. Согласно приказу территория округа разбивается на три района, в каждом из которых создаются военные совещания под председательством командиров дислоцированных там воинских соединений. В частности, в первом районе, включившем в себя территории Саратовской, Царицынской, Астраханской губерний, а также Уральскую губернию с Гурьевским уездом и южную часть Самарской губернии, создание совещаний брал на себя сам командующий округом. Во втором районе, охватывающем территорию Самарской губернии, данная функция возлагалась на командира 126-й бригады ВНУС. В третьем районе, куда вошла территория Оренбургско-Тургайской губернии, она поручалась командиру 94-й бригады ВНУС{691}.

В приказе командующего ЗВО от 23 июля 1921 г. было дано подробное разъяснение, каким образом вверенным ему частям следует проводить в жизнь положение о военном совещании. Приказ содержит всесторонний анализ ситуации в регионе, тактики борьбы с повстанцами, определяет конкретные функции создаваемых военных совещаний. В частности, в нем говорилось, что «бандитизм» на территории округа в связи с неурожаем усилился, характер его изменился: вместо крупных соединений появились мелкие «банды» от 10–15 человек до 200–300. Захватывая все новые районы, вовлекая в свои ряды сочувственно относящееся к ним население, «банды» разрастаются и, распространяясь по территории, дробятся на мелкие единицы, увеличивая таким образом их общее количество. В связи с этим становилась неэффективной прежняя тактика борьбы с повстанцами, сводившаяся к преследованию каждой отдельной «банды», поскольку части распылялись, не достигая успеха. В приказе обращалось особое внимание на проблему связи. Действующие части, будучи малочисленными и оперируя на сравнительно обширной территории мелкими отрядами, не имели связи с соседними частями, не знали обстановки в соседних районах, следствием чего случались факты обстрела своих же частей, как, например, в районе Вольска, где вооруженный пароход обстрелял группу красноармейцев. Особенно слабой была связь с местными властями — как гражданскими, так и военными, из-за чего боевые действия были разрозненными и малоэффективными. В приказе обращалось внимание на ослабление общего руководства борьбой с бандитизмом, которое носило случайный, бессистемный характер. При этом указывалось, что наиболее слабым звеном являлась разведка. Отряды высылались по сведениям, часто не заслуживающим доверия, и затем возвращались обратно, напрасно израсходовав силы, «в то время как бандитизм появляется там, где его не ожидали, и опять начинается высылка уже измотанных частей». Для устранения всех этих недостатков и создаются военные совещания. В приказе говорилось, что их первоочередное внимание должно быть обращено на организацию разведки, особенно агентурной, через структуры ЧК. Кроме того, действенным средством борьбы им следует избрать институт заложничества: «Имея в виду, что бандитизм находит себе поддержку в определенных группах населения, необходимо эти очаги уничтожить, необходимо принять меры к изоляции заподозренных семей по постановлению Совета»{692}.