Обаятельные мордовороты из хэхэльфовой команды тем временем привели связанного по рукам и ногам Давыда Разъебановича. Тот был трезв, а посему донельзя мрачен. Но увидев своего коллегу, понял, что тяготы плена закончились, и начал неуклюже подпрыгивать на месте, наглядно демонстрируя свою радость. Из его сладкозвучных уст изверглось нечленораздельное, но задушевное бормотание: «Етидрёный хряп, Пучегор Пучегорыч, ибьтую мэмэ, утьвлять, Пучегорыч!»

– Сейчас слезу пущу, – усмехнулся я. – Что ж, по крайней мере, одним счастливым человеком в мире стало больше! Вернее, двумя: полагаю, твой кузен еще счастливее, чем сие создание.

– Не думаю, – серьезно возразил Хэхэльф. – Если учесть, что ему никогда не суждено найти свою кумафэгу…

– Все суета сует по сравнению со страмослябским пленом, – возразил я. – Если бы мне предложили на выбор: провести еще десять дней наедине с этими пупсиками или несколько лет побираться под дверью самого захудалого трактира в Сбо, я бы не раздумывал ни минуты!

– Вряд ли Бэгли с тобой согласится, – заметил Хэхэльф.

– Ты нервничаешь? – спросил я.

– Не то чтобы… Он, конечно, наверняка догадывается, что его кумафэга вряд ли осталась на страмослябском корабле… Ну и пусть себе догадывается! Доказательств у него нет и никогда не будет. У нас в Сбо умеют молчать… особенно те, кому удалось прикупить небольшой запасец краденой кумафэги за четверть обычной цены. Но, будь моя воля, я бы предпочел не встречаться с Бэгли в ближайшее время, что правда то правда!

Бородатые соратники великана Пучегора тем временем привели хмурого встрепанного Бэгли. Обмен пленными проходил чинно и церемонно, почти как в кинофильмах про шпионов, где враждующие державы решают обменяться своими Джеймсами Бондами – во имя хэппи-энда и мира во всем мире заодно. Обоим пленникам развязали ноги, но руки на всякий случай оставили связанными, и они зашагали навстречу друг другу. Смерили друг друга презрительными взглядами, Давыд Разъебанович не упустил возможности лишний раз порадовать мой слух раскатистым: «Куляй на хур, пудурас», Бэгли благоразумно промолчал, только еще больше насупился, и узники совести заторопились навстречу свободе.

– Ну хоть теперь-то вы меня развяжете? – сердито спросил нас Бэгли, как только оказался рядом.

– Не вопрос, – согласился Хэхэльф, доставая из-за пояса коротенький острый кинжал.

Тем временем страмослябские пираты наглядно демонстрировали нам, как нужно вести себя в таких душещипательных ситуациях. Пучегор заключил в объятия спасенного земляка и захохотал так, что земля задрожала под нашими ногами, а паруса всех кораблей, стоявших в порту, вздрогнули, как от порыва свежего ветра.

– Люди вон радуются, что все хорошо закончилось, – с упреком сказал я мрачному Бэгли. – Бери с них пример, дружище!

– Пошли, угощу тебя стаканчиком вина, родич, – предложил ему Хэхэльф. – Сам понимаю, что «спасибо» от тебя не дождешься, ну да ладно, обойдусь!

Мы устроились за дальним столиком маленькой уютной забегаловки на окраине Сбо. Идти сегодня в один из богатых портовых трактиров было чистой воды безумием: в центральной части города веселился Пучегор со своими соратниками. Я подозревал, что эти бравые ребята даже в самом миролюбивом настроении способны разнести все в клочья, но Хэхэльф утешил меня, сообщив, что хозяева портовых трактиров уже давно приноровились к форс-мажорным обстоятельствам, которые нет-нет, да случаются в Сбо. Они берут со страмослябов такие деньжищи, что отремонтировать мебель и вставить выбитые стекла будет плевым делом…

– Где мой сундук с кумафэгой? – сурово спросил Бэгли.

Хэхэльф смотрел на него, как королева-мать на пьяного конюха. Словно бы не только не понимал значения его слов, но и сам факт существования такой формы органической жизни вызывал у него неподдельный, но и брезгливый интерес.

– Я жду ответа! – прорычал Бэгли. – Только не вздумай врать, что ты его в глаза не видел. Если бы ты не брал сундук, этот страмослябский придурок, на которого вы меня обменяли, не оказался бы на твоем корабле. Я сам видел, как он полез туда спать. У меня сердце кровью обливалось при мысли, что он может спьяну обделаться прямехонько на мои мешочки! Поэтому я знаю, что сундук у тебя.

Хэхэльф растерялся. Он явно не подозревал, что его кузен столь наблюдателен, да еще и обладает врожденной склонностью к дедуктивному мышлению. Я понял, что надо выручать друга, который не заготовил заранее мало-мальски убедительную ложь, а теперь не знал, что придумать.

– Сундук-то у него, – добродушно сказал я сердитому Бэгли. – А толку-то! Нет больше никакой кумафэги.

Хэхэльф посмотрел на меня, как на тяжело больного идиота, а Бэгли возбудился до крайности:

– Как это нет? – возопил он.

– Я ее съел, – объявил я.

– Всю? – опешил Бэгли.

– Всю, – невозмутимо подтвердил я. – Сколько там было-то – всего ничего…

– Как это? – Бэгли уже не сердился, он был выбит из колеи, его разум наотрез отказывался обрабатывать полученную информацию.

Зато Хэхэльф сразу оживился и принялся вдохновенно разрабатывать мою версию.

– Ронхул – демон, – сообщил он своему кузену таким тоном, словно это все объясняло. – Он мне сам признался, в первый же день.

– Демон? – жалобно переспросил тот и на всякий случай отодвинулся от меня подальше.

– А ты вспомни, как он лежал на рее, когда нас притащили на это треклятое страмослябское корыто, – оживился Хэхэльф. – Устроился там, как на кровати. Думаешь, нормальному человеку такое под силу?

– Ну и что, что демон? – слабо запротестовал Бэгли. – При чем тут моя кумафэга?

Хэхэльф вопросительно посмотрел на меня – дескать, что скажешь? Но я уже был готов к ответу.

– Мне трудно подолгу сохранять человеческий облик, – объяснил я. – А когда я принимаю свой обычный вид, я начинаю вести себя, как и полагается демону: сжигаю своим зловонным дыханием все, что под руку подвернется, пожираю живых людей, разрушаю их жилища и поднимаю бурю одним своим криком. Сейчас, когда я сижу с вами за столом в человеческом теле и все это рассказываю, самому страшно делается! Но когда я перестаю быть человеком, мне это начинает нравиться… И все бы ничего, но мое время в этой шкуре, – я похлопал себя по груди, – подходило к концу. Я рассказал об этом Хэхэльфу, а он в ответ расписал мне, какое замечательное место этот ваш остров Халндойн, и попросил меня не устраивать тут всю эту комедию с пожиранием заживо. Надо отдать ему должное, он меня убедил! Но я ничего не мог поделать: еще несколько дней, и я бы принял свой нормальный вид, а тогда уговоры Хэхэльфа стали бы мне до фени, сам понимаешь! Был только один выход: съесть твою кумафэгу и немного поколдовать. Теперь я останусь обычным человеком аж до конца года, так что все в порядке.

– И тебе понадобилось сожрать все, что было в сундуке? – простонал Бэгли.

– Этого едва хватило, – с достоинством промолвил я. – Если бы не Хэхэльф с его знанием бунабских заклинаний, вообще ничего не вышло бы!