Первые недели нового 1939 г. ознаменовались началом крупного конфликта в недрах дипломатического ведомства США. Причиной его стало циркулирование в вашингтонских правительственных кабинетах письма одного из самых авторитетных и уважаемых американских политиков, давшего нелицеприятную оценку проводимому курсу внешней политики как правительства, так и конгресса. Само по себе оно являлось своеобразным зеркалом достигшего высокого накала размежевания взглядов на характер, исход и последствия гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.).

Но сначала несколько слов об авторе публикуемого ниже послания. Он был личностью абсолютно незаурядной даже для формируемого по правилам самого строгого отбора американского политического Олимпа. Генри Льюис Стимсон, рукой которого было написано это открытое послание, пожалуй, являлся самым большим долгожителем среди государственных деятелей США первого ранга, занимавшим ключевые посты в трех администрациях на протяжении первой половины XX в. В кабинете президента-республиканца Р. Тафта (1908–1912) он обратил на себя внимание успешным руководством военной реформой на посту военного министра. В период экономических и политических невзгод для республиканцев в годы мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. и трудного поиска новых ориентиров во внешней политике в условиях дестабилизации обстановки на Дальнем Востоке и в Европе Стимсон на посту государственного секретаря США в администрации Гувера сумел завоевать репутацию дальновидного и гибкого политика, противника твердолобого изоляционизма.

Поражение республиканцев на выборах 1932 г. привело к паузе в карьере Стимсона как государственного чиновника, но эта пауза закончилась в 1940 г., после того, как президент-демократ Франклин Рузвельт предложил ветерану государственной службы войти в его третий кабинет в качестве военного министра. Свой пост Стимсон оставил в 1946 г., подав прошение об отставке уже президенту Г. Трумэну.

Время появления письма Стимсона его преемнику К. Хэллу, вызвавшего целую бурю в стенах госдепартамента и в общественном мнении США, тоже способно сказать нечто важное нашему современнику. Агрессия фашизма повсеместно вступила в свою кульминационную фазу. С недели на неделю, несмотря на короткую послемюнхенскую передышку, ожидалась следующая серия его сокрушительных ударов по системе, утвердившейся в Европе после Версаля и давшей ей относительное успокоение, условно говоря, международно признанные границы и некое подобие суверенитета составляющих европейское сообщество территориальных государственных образований. В трагическую финальную стадию вступила гражданская война в Испании, где главный вклад в успехи мятежных сил Франко внесли две державы: Германия Гитлера и Италия Муссолини. Президент Рузвельт, движимый высокой патетикой мира, стабильности и добрососедства, не мог пройти мимо этой жуткой цепочки циничных, вероломно-разрушительных акций, фатально подвигающих человечество к последней черте. 4 января 1939 г. в своем послании конгрессу он говорил, что страны, которые придерживаются нерушимости договоров и добрососедства в своих отношениях с другими странами, не могут без ущерба для себя оставаться безразличными к нарушению международного правопорядка. Он дал понять, что знает, где находятся очаги военной угрозы.

Эти слова способны были приободрить всех противников фашизма, на деле, однако, США пребывали в состоянии пассивного созерцания. В значительной степени такое вызывающее недоумение, возмущение и протест многих демократов положение сложилось в результате принятия конгрессом США в 1935 г. законодательства о нейтралитете, налагающего эмбарго на торговлю оружием с воюющими государствами вне зависимости от того, кто из них оказался жертвой агрессии, а кто – агрессором. Затем, уже после начала гражданской войны в Испании, законодательство о нейтралитете было конкретизировано, что поставило законное, официально признанное правительство республики в крайне невыгодные условия. Фактически невмешательство западных демократий, и США в том числе, обернулось блокадой «лоялистов», законно избранной и поддержанной большинством народа власти, чьи знамена были окрашены в цвета Народного фронта, созданного левыми и коммунистами.

В марте 1937 г. обе палаты конгресса подавляющим большинством голосов приняли постоянный закон о нейтралитете. Он запрещал экспорт оружия и предоставление займов и кредитов воюющим странам. Хотя закон, подписанный Рузвельтом 1 мая 1937 г., оставлял президенту довольно большую дискреционную власть (т. е. возможность единолично решать целый ряд вопросов о конкретном применении закона), сути дела это не меняло: объективно он вел к медленному удушению той формы народовластия, которая пыталась утвердиться в Испании, и триумфу коалиции каудильо, фюрера и дуче. К началу 1939 г. скорая и неминуемая развязка стала самоочевидной. Она-то и заставила взяться Генри Стимсона за перо с надеждой, что его доводы будут услышаны и в госдепартаменте, и в Белом доме.

Обращали на себя внимание следующие моменты в аргументации Стимсона в защиту реальной помощи оружием Испанской республике. Во-первых, четкое обоснование того факта, что законодательство о нейтралитете вошло в противоречие с международно-правовыми нормами и фундаментальными (неконъюнктурными) принципами внешнеполитического поведения США на мировой арене. Во-вторых, ясное указание в отношении угрозы международной безопасности со стороны сил агрессии, провоцирующих внутренние конфликты «у их соседей» и тем самым в собственных интересах расширяющих зону нестабильности, что, в свою очередь, грозит расползанием военной угрозы.