Чем больше работал Итин, тем яснее понимал намерения Вирда, видел план, цель, знал, каков будет результат. Кружево, сплетаемое их Дарами… музыкой и ветром… будет настолько плотным, настолько крепким, что ни один человек, чьего сердце коснулась игла Доа-Джота, не сможет пройти сквозь него… никогда не сможет переместиться сюда… Нога Древнего или его смаргов не вступит в Город Семи Огней. Больше того, даже тень Атаятана не способна преодолеть этого препятствия. Огонь пылает в нитях сплетаемого кружева… Итин почувствовал, что кто-то еще помогает им… Кто-то зажигает, один за другим, сияющие невидимым светом огоньки под куполом… это – стражи, которые не пропустят зло… Они дрожали, как капли росы в паутине на солнце… И только Итин, Вирд и та, кто их создавала – Элинаэль, могли видеть их… Итин тончайшей пленкой закрыл все прорехи в куполе, укрепил дрожащее кружево, Вирд ощетинил купол острыми незримыми иглами, Элинаэль наэлектризовала узор молниями. Все разом – Итин не видел ни Вирда, ни Элинаэль, но чувствовал это, – отпрянули, отступили назад, устало присели. Музыка стихла…

Люди стали уходить с балконов. А Итин чувствовал непреодолимую слабость и невероятную радость. Он так и сидел прямо на полу перед распахнутыми створками балконной двери.

Он лег на ковер. Ему было хорошо: от выполненной работы, от пережитого экстаза творения, от того чувства безопасности, которое объяло теперь весь Город Семи Огней и его сердце…

– Итин! Ити-и-ин!

Итин открыл глаза, непонимающе заморгал, узнал в склонившемся над ним прекрасном белокуром посланнике Мастера Судеб, сияющем в лучах заглядывающего с балкона солнца, – Иссиму. Он улыбнулся и с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться.

– Почему ты спишь прямо на полу?.. – нахмурилась девушка. Она, даже когда хмурится, – само совершенство.

– Не могу пошевелиться… – Его собственный голос был чужим, тихим и сиплым.

– Почему?.. – Иссима казалась обеспокоенной. Она беспокоится о нем!..

– Я помогал… создавать защиту… купол над городом… – Говорить было трудно.

– Купол?

Итин слабо кивнул. Иссима стояла над ним на коленях, а он восхищенно, затаив дыхание, любовался овалом лица, обрамленным золотыми локонами, голубыми, как сверкающие на солнце прозрачные лесные озера, очами, длинными подрагивающими ресницами, что были темнее, чем волосы, и делали ее огромные глаза еще больше, коралловыми губами, сочными… сладкими… Иссима…

– У тебя что – отток?.. – Чудесный перезвон серебряных колокольчиков в ее голосе.

– Наверное… – только и смог ответить он.

– Я позову слуг, чтобы тебя перенесли на кровать, – строго сказала она и, не дожидаясь ответа, встала, направляясь к двери; ее длинные волосы, развеянные случайным порывом ветра, защекотали ему лицо. Итин вдохнул их фиалковый аромат и застонал от наслаждения.

– Тебе больно?.. – Испуганный голос Иссимы.

– Нет. Нет…

– Потерпи!.. Я сейчас!

Она вернулась быстро – но не так быстро, как хотелось ему, – в сопровождении двоих здоровенных парней в одежде слуг Здания Совета. Они подхватили его – один за ноги, другой под мышки. Итин по-прежнему был совершенно беспомощен.

Иссима присела на краешек его кровати. Ее обволакивал запах фиалок, накатывая на Итина нежными волнами.

– Тебе лучше?.. – Как прекрасен и нежен ее голос!.. Как трогательна ее забота!..

– Я лишь очень слаб…

Она сдвинула изящные полумесяцы-брови, прикрыла глаза, и Итин почувствовал покалывание ледяных иголочек по всему телу.

– Ты здоров. У тебя ведь ничего не болит? – Она исследовала его – все-таки Иссима – Целитель…

– Нет… Я же говорю, что просто не могу пошевелиться… это пройдет…

– Как ты довел себя до такого состояния, Итин? Ты же не студент-первогодок!.. – Она решила его отчитать – мило…

– Я помогал Верховному… Я не знаю, что вышло… Просто мы создали защитный купол над городом…

– Ты и Вирд?

– И Элинаэль… я думаю… – Его голос еще чужой.

Иссима резко встала; если бы он мог пошевелиться, то удержал бы ее – так не хотелось, чтобы она уходила… Девушка подошла к двери, окликнула кого-то, в проеме показалось конопатое лицо одного из парней, помогавших переносить Итина.

– Эрс, сходи к Советнику Кисам, скажи, что Иссима Донах желает знать, как она себя чувствует. Потом к Верховному – то же самое!

Она вернулась, к величайшему облегчению Итина, и снова присела на краешек кровати, вновь облако фиалкового аромата защекотало приятно его ноздри.

– Ты становишься похожим на Вирда: так же, как он, не жалеешь себя, делаешь что-то, что превосходит твои силы и возможности, надрываешься, а потом не можешь пошевелиться. Ты разве не помнишь, в каком состоянии мы нашли его в твоем доме… Тогда, в первый раз?

– Помню, конечно… Но, Иссима…

– Что?

– Так было нужно. Я знал, что так нужно. Этот купол защитит всех нас от Древнего, и от его Кругов, и от смаргов…

Девушка хмыкнула.

– Я должен был помочь ему… Он не просил, мы вообще не разговаривали и друг друга не видели, но я знал… что должен…

Иссима поджала губы.

– Это очень важно… – продолжал оправдываться Итин.

Внезапно она улыбнулась – словно солнце показалось из-за тучи; Итин даже ощутил тепло, затем взяла его руку… безвольную… но способную ощущать прикосновение ее нежной бархатистой кожи.

– Ты не можешь пошевелить рукой?

– Нет…

– Даже чуть-чуть?

– Нет…

– Тогда я могу делать с тобой что угодно, а ты даже не станешь сопротивляться!.. – засмеялась она.

«Ты в любое время можешь делать со мной что угодно…» – подумал он… или произнес вслух?!

Она провела рукой по его волосам, щеке, он прикрыл глаза от удовольствия и едва не замурлыкал, словно кот. Рука скользнула на шею и грудь. Какие нежные у нее пальцы…

– Ты точно ничего не чувствуешь?.. – Девушка хитро улыбалась.

– Я все чувствую, Иссима, просто не могу пошевелиться… – Кажется, его голос обрел некоторую твердость и громкость.

Рука Иссимы скользнула ниже по его груди, а по всей коже Итина поползли мурашки, он ощутил, как по жилам струится кровь. Его руки ожили, он смог приподнять кисть, которая тут же упала.

– Не можешь шевелиться?.. – прищурилась Иссима, тут же заметившая движение.

– Способность возвращается…

– Я же Целитель… – шепотом сказала она, склоняясь к самому его лицу так, что он почувствовал ее дыхание.

Громкий стук в дверь заставил ее отпрянуть.

– Входите! – произнесла Иссима, выпрямившись.