красная точка угрожающе сдвинулась влево.

— Двадцать три минуты до начала торможения, — бубнил корабль.

— Замолчи, — сказал капитан. — Я знаю, в чем дело.

Как только он это произнес, красная точка съехала в левый конец экрана. Тормозить надо было два часа назад. А голубая линия образовала очередную ступень.

Корабль молчал.

— Изобрази ноль отсчета, — приказал ему капитан.

На экран снизу вплыла белая горизонтальная линия. Пики и ступени сжались и стали незаметными.

— А ты, оказывается, паникер, — сказал капитан.

— Запаникуешь, — нервно возразил корабль. — Мы в безвыходном положении, а я по-прежнему ничего не пониманию.

— Сейчас поймешь, — ответил капитан. — Дело в том, что информация имеет массу.

— Ничего подобного у меня не записано.

— У тебя еще много чего не записано. Пораскинь мозгами. Отчего увеличивался расход горючего как раз в тот момент, когда я находил решение? Новая информация — добавочная масса. И только.

— Может быть, вы еще объясните, откуда она берется? — злорадно спросил корабль, обиженный предложением пораскинуть мозгами.

— Не знаю, — сказал капитан. — Откуда-то из Вселенной. Но это потом, а сейчас нам надо избавиться от лишней массы и долететь до Ветерка. Что мы можем выбросить за борт?

— Ничего, — сразу ответил корабль.

— Разве что вы сами, капитан, можете выброситься, но это довольно сложно. Во-первых, люк заблокирован, во-вторых, у вас нет инструментов. Поэтому вы берете вилку, проковыриваете пластиковую стенку — я покажу где — и портите блокировку. Люк придется открывать вручную, но он открывается вовнутрь и вам будет мешать атмосферное давление. Поэтому нужен рычаг. Вы разбираете кресло…

— Стоп, — сказал капитан, — А другого выхода нет?

— Но как же иначе предупредить человечество о том, насколько опасно совершать открытия, особенно те, на которые не рассчитаны ресурсы полета?

Из-под пульта выполз стол. На нем лежала вилка. Внутри кресла что-то тихо зажужжало, со звоном посыпались детали. Капитан вскочил, и в это мгновение от кресла отвалилась ножка.

— Чушь какая-то, — сказал капитан, рассеянно крутя вилку. — Я только что сделал два открытия, а ты предлагаешь мне роль балласта.

— Если бы вы могли их забыть, — возразил корабль, — все было бы в порядке. Но вы, люди, неважно устроены. Вы не умеете стирать из памяти информацию.

Капитан положил вилку на пульт и засмеялся.

— Вам плохо? — испугался корабль.

— Мне замечательно! Я не могу стирать, но ты можешь? Ну и сотри, сколько надо, чтобы привести массу в норму.

— А что стирать?

— Что хочешь. Найди что-нибудь.

— Найди то, не знаю что, — проворчал корабль. — Так вообще останешься без памяти.

— Не останешься, — сказал капитан.

— Попробуй начать с песенок.

На следующее утро его разбудил вой сирены.

Станислав Лем

Повторение

фрагмент повести

полный текст

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сколь ни широк жанровый и временной диапазон фантастики Станислава Лема — от действа в стиле народных легенд до межзвездных путешествий, — она никогда не отрывается от проблем, которые волнуют людей нашего времени. Взять хотя бы постоянных персонажей Лема — космических конструкторов Трурля и Клапауция; их поучительные приключения среди галактик неизменно напоминают нам о сегодняшнем дне и его заботах.

В повести «Повторение» конструкторы по заданию короля Ипполипа строят новые миры, в которых время подвластно их обитателям. Вроде бы идея сугубо фантастическая. Однако, прочитав предлагаемый вашему вниманию эпизод из повести, вы без труда разглядите за приключенческим сюжетом ясное авторское предупреждение. Его можно, наверное, сформулировать так: поиски абсолютного оружия бесплодны. Усовершенствование средств нападения влечет за собой наращивание ответной мощи у второй противоборствующей стороны. И так далее, вплоть до полного взаимного уничтожения. Если, разумеется, не остановить этот безумный процесс.

Предупреждение всемирно известного фантаста сегодня звучит особенно актуально. Отказ администрации США от соблюдения договора ОСВ-2, выдвинутая ею «стратегическая оборонная инициатива» вызывает тревогу у всех здравомыслящих людей. Любые войны — «звездные», «темпоральные», всякие прочие — оборачиваются в конце концов против их зачинщиков и могут привести к глобальной катастрофе. Именно такой вывод следует из печального опыта экспериментального мира, который руками своих персонажей создал Лем.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Кресслин наклонился над столом.

— Это она? — спросил он, глядя на моментальные снимки.

— Да. — Генерал машинально подтянул брюки. — Севинна Моррибонд. Ты ее узнал?

— Нет, тогда ей было десять лет.

— Она не сообщит тебе никаких технических подробностей. Ты должен только узнать, есть у них Хронда или нет. И находится ли Хронда в оперативной готовности.

— А вы уверены, что она это знает?

— Да. Он не болтун, но от нее секретов не держит. Он на все готов, чтобы ее удержать. Почти тридцать лет разницы.

— Она его любит?

— Не думаю. Скорее, он ей импонирует. Ты из тех же мест, что и она. Это хорошо. Воспоминания детства. Но не слишком нажимай. Я рекомендовал бы сдержанность, мужское обаяние. Ты это умеешь.

Кресслин молчал, его сосредоточенное лицо напоминало хирурга во время операции.

— Заброска сегодня?

— Сейчас. Каждый час дорог.

— А у нас есть оперативная Хронда?

Генерал нетерпеливо крякнул.

— Этого я тебе сказать не могу, и ты хорошо это знаешь. Пока существует равновесие, они не знают, есть ли Хронда у нас, а мы — есть ли у них. Если тебя поймают…

— Выпустят мне кишки, чтобы дознаться?

— Сам понимаешь.

Кресслин выпрямился, словно уже выучил на память лицо женщины на фотографиях.

— Я готов.

— Помни о стакане.

Кресслин не ответил. Он не слышал слов генерала. Из-под металлических абажуров на зеленое сукно стола лился свет электрических ламп. Двери распахнулись, вбежал адъютант с бумажной лентой в руке.

— Генерал, концентрация вокруг Хасси и Депинга. Перекрыли все дороги.

— Сейчас. Кресслин, все ясно?

— Да.

— Желаю успеха…

Лифт остановился. Дерн отошел в сторону и снова стал на место. К запаху мокрых листьев примешивался дразнящий и почти приятный запах азотистых соединений. «Прогревают первую ступень», — подумал Кресслин. Карманные фонарики выхватывали из мрака ячейки маскировочной сети.

— Анаколуф?

— Авокадо.

— Прошу за мной.

Он шел в потемках за коренастым бритоголовым офицером. Черная тень вертолета открылась во мраке, как пасть.

— Долго лететь?

— Семь минут.

Ночной жук взвился, спланировал, гудя, винт еще вращался, а Кресслин уже стоял на земле, невидимая трава стегала его по ногам, взметаемая механическим ветром.

— К ракете!

— Есть к ракете. Но я ничего не вижу.

— Я поведу вас за руку. (Женский голос.) Вот тут смокинг, прошу переодеться. Потом наденете эту оболочку.

— На ноги тоже?

— Да. Носки и лакированные туфли в футляре.

— Прыгать буду босиком?

— Нет, в этих чулках.