– У меня все в порядке, – Шабанов посмотрел на Сашу. – У нашей профессорши вроде тоже.

– В порядке… – Гречишина потрогала голову. – Хотя руку зацепили, сволочи. Гера, помоги замотать.

– Сейчас… – Пчелкин поморщился. – А меня вот приложили, да как следует. Нога болит чего-то. Башка трещит, ужас…

После чего он перегнулся через бортик и его вырвало.

– Нормально… – протянул Хрусталев. – У этого сотрясение. Шут, ты в порядке?

– Да. Короб помоги поменять, Вов, – невысокий разведчик с лязгом отсоединил опустевший, – заразы, вот заразы где.

Венцлав встала, чуть покачнувшись, и отправилась к Пчелкину. Тот умылся, подставив лицо под воду, выливаемую чекисткой из фляжки. Присела рядом, включив фонарь и начала осматривать голову разведчика. Ругнулась и потащила к себе свой рюкзак. Открыла внешний карман и достала медицинскую укладку. Остро запахло спиртом, Пчелкин зашипел и дернулся, тут же оказавшись брошенным вниз твердой рукой ученой.

– Потерпи, боец, потерпи. Сейчас не до нежностей… Юлька, достань из аптечки красную тубу с завинчивающейся крышкой. Себе восемь таблеток и Пчелкину, быстро. Хрусталев!

– Я, товарищ военврач!

– Быстро вспори рукав у Юльки!

Лейтенант перестал улыбаться, поняв, что шутить не стоит. Тусклое от матового серого покрытия лезвие его ножа легко разрезало ткань. Чекистка вздохнула, прокомментировав действия разведчика:

– Такой наряд испортил, просто ужас. Саш, может…

– Не может! – Венцлав рявкнула на нее, не глядя и не оборачиваясь. Странно, но в голосе Саши, кроме злости, почему-то звучал страх, как показалось Куминову. – И не лепите сами ничего, подождите меня.

Возражать на заявление девушки, которая ни разу за все время даже не занервничала, никто не стал. Та тем временем старательно обработала ссадины и неглубокий порез на лбу снайпера. Крови, как понял Куминов, было не очень много, но предварительно Саша протерла кожу вокруг смоченным спиртом бинтом. После чего, старательно помазав повреждения пахнущей камфарой и еще чем-то резким мазью. Запах напомнил антисептик, которым разведчикам приходилось пользоваться достаточно часто.

– Ну-ка, Герасим, посмотри на меня… так. – Саша наклонилась к бойцу. – Помнишь, что было?

– Напали на нас… Я стрелял, бля… ничего не помню…

– Голова кружится? Тошнота есть?

– Голова… ну так, слегка. Блевать вроде не тянет.

– Хорошо. – Саша встала с коленей, подвинула рюкзак к Пчелкину. – Ложись и лежи. Ногу смотреть будем наверху. Пальцы шевелятся? Плохо шевелятся? Все, не дергайся. Юлькой сама займусь, не беспокойся, с ней все в порядке.

Чекистка хмыкнула, сделав непонимающий вид. Венцлав перебралась к ней, заставив Хрусталева держать фонарь как можно удобнее для нее. Тут дело заняло больше времени. Запахи были те же самые, за исключением того, что кровью со стороны Гречишиной несло намного сильнее. Выудив из кармана ранца Юли ИПП[29], Венцлав с треском распорола внешний слой. Закончив перевязку и вкатив чекистке укол из разового шприца, девушка заметно успокоилась.

Отошла к Куминову, села рядом. Вздохнула и полезла за сигаретами.

– Сотрясение? – капитан повернулся к ней.

– Похоже. Сейчас еще несколько раз нужно будет проверить симптомы, вдруг ушиб? Это хуже. Рассечение на голове неглубокое, но вот от чего? Как и у Юльки, мало ли что могло попасть в рану. – Саша наклонилась к нему, очень близко, коснувшись губами уха. Покосилась в сторону раненых, перешла на шепот. – Помнишь ведь?..

– Помню… – Куминов помрачнел. Случай с Джанкоевым, пожалуй, тяжело было забыть. – Ты…

– Откуда я могу знать? – Венцлав затянулась. – Откуда… А еще у Пчелкина запросто может быть сломана нога. Или трещина, по крайней мере. Очень похоже.

– Саша, хватит шептаться! – Гречишина зашипела, зацепив повязкой один из рюкзаков с боеприпасами. – Не держи меня за дуру, хорошо?

Венцлав повернулась к ней, испуганно подняв глаза.

– Я вроде неглупая девочка, все помню и все понимаю. И не надо молчать о том, что может быть хорошо? – Гречишина злилась все больше. А сквозь злость Куминов явно ощутил страх, вполне себе такой рациональный страх. Это было плохо, очень плохо. Не к месту и не ко времени все сложилось.

– Хватит! – ему пришлось поднять голос, потому что с рюкзака, еле видимое, белело испуганное лицо Пчелкина. – Прекратили орать, товарищ лейтенант госбезопасности!

Странно, но окрик подействовал. Гречишина села, сжавшись в комок и не смотря вокруг.

– Сколько ехать?

– Минут пять… – буркнула она. – Приехали практически.

– Отставить панику. – Куминов вздохнул. – Обработка была? Была. Что там было на заимке и что здесь – никто не знает. Впереди задача, и там у каждого шансов умереть куда как больше, так?

– Так. – Гречишина сжала губы, смотря на него.

– Я из-за этого устраиваю крик?

– Нет.

– Выводы?

– Извини, Саш. – Юля нагнулась вперед и положила руку на плечо Венцлав, смотревшей в темноту. – Прости, пожалуйста. Накатило просто, устала, наверное.

– Хорошо. – Саша пожала ее ладонь. – Все нормально. Осмотрим перевязку через час, может, что и поймем.

– Отлично. – Чекистка выпрямилась. – Притормаживай, Воронков, почти приехали.

Разведчик кивнул головой, плавно переключил рычаги, и дрезина начала сбрасывать скорость. Куминов мотнул головой, и Расул, все понимающий без слов, занял его место. Капитан прошел вперед. Присмотрелся к освещенному куску длинной и вытянутой бетонной плиты, выступающей сбоку.

Дверь виднелась в глубокой нише. Та самая, которая была отправной точкой в самом городе. А больше ничего примечательного, странного, бросающегося в глаза или важного и не было. Такая же будка, как и на предыдущем месте, с которого группа стартовала в Куйбышев на дрезине. Никаких эсэсовцев в кожаных длинных плащах и с автоматами наперевес, или просто ребят в фельдграу. Нацеленных стволов, ставших привычными оскаленных пастей или чего-то вроде того – нет. И то хлеб.