Стасюлявичюс внимательно слушал. Хургинас нетерпеливопостукивал пальцами по столу.

— Нам удалось узнать, где назначена встреча Лозинского иСарычева, бывшего офицера КГБ, ответственного за контакты группы Савельева сруководством КГБ. Во время встречи произошло очень неприятное ЧП. В баре, гдепредполагалась встреча, убили одного из посетителей. Ранили сотрудника ФСБ.Очевидно, убитый служил прикрытием для вашего резидента, у которого должен былсостояться контакт с Сарычевым, — пояснил Дронго, обращаясь к Хургинасу.

— Почему вы ничего не говорили о ваших резидентах? — спросилСтасюлявичюс по-литовски.

— А вы разве рассказываете нам о работе ваших послов? —быстро парировал Хургинас. — У каждого своя работа.

— Позднее мы встретились с Олегом Савельевым, бывшимофицером Западной группы войск в Германии. Он служил начальником штаба дивизиии уже затем остался за границей. Благодаря ему нам удалось выйти на ИгнатаСавельева и прилететь в Ниццу для встречи, которая окончилась так трагическидля моего напарника.

— У вас все? — спросил Стасюлявичюс.

— За исключением того факта, что Олега Савельева убили посленашей встречи. Естественно, это не понравилось его двоюродному брату, и онрешил в виде своеобразной мести устроить аукцион и заработать на документахбольшие деньги.

— Значит, ничего хорошего, — подвел итог Стасюлявичюс. — Мыеще могли бы рассчитаться с вами. Мы могли бы заплатить и Савельеву. Носостязаться с английской и российской разведками, имеющими деньги, равныебюджету нашей страны, мы просто не в состоянии. Получается, что мы проиграли.

Хургинас продолжал постукивать пальцем по столу. Потомспросил:

— Какие у вас предложения?

Он понимал, что Дронго не станет просто так жаловаться насвои неудачи.

— Я думаю, еще не все потеряно, — спокойно сказал Дронго. —Как раз перед вашим приездом я собирался в Монте-Карло, где пройдет следующийэтап наших переговоров. После убийства Потапчука Савельев решил перенестивстречу в другое место.

— Понимаете, Дронго, — сказал Стасюлявичюс, задумчивопотирая лоб, — вы разрешите вас так называть? — спросил он и, получивутвердительный кивок, продолжал:

— Дело в том, что эти документы для нас не просто оченьважны. Они как бы проба нашей независимости. Символ нашего окончательногоосвобождения и выхода из бывшей империи. Для маленьких наций такие вопросы оченьболезненны. — Он помолчал и, вздохнув, продолжал:

— Не секрет, что некоторые силы в Москве и в Вильнюсе всееще мечтают повернуть историю вспять. Им все еще кажется, что нас удастсязагнать в единую страну. И документы, о которых идет речь, помогут уничтожитьнашу независимость. Они сыграют на руку тем силам в обеих столицах, которые всееще рассчитывают на реванш.

По данным опросов, которые проводят независимыесоциологические службы в Литве, многие граждане нашей республики не верят, чтонезависимость и суверенитет, которых мы добились окончательно и бесповоротно,закрепили наше нынешнее положение. Многие считают, что мы сумеем продержатьсялет пятнадцать-двадцать, до тех пор, пока окрепшая Россия снова не поглотитнашу маленькую страну. Это, если хотите, наше всегда вчерашнее завтра. И мы нехотим такого завтра.

Именно поэтому нам нужны документы на агентов Москвы. Намнеобходимо знать, кто сотрудничал с КГБ, мы должны реально представлять степеньугрозы людей, занимающих высшие государственные посты в нашей стране. У наспросто нет другого варианта, Дронго. Только самая острая необходимостьзаставила нас обратиться к вам.

Он замолчал, глядя в глаза Дронго. Это были глаза раненогозверя, который уже сознает, что не сумеет спастись от приближающегося охотника,и последним усилием воли пытается заставить себя встретить смерть достойно.

— Вы обязаны найти документы, — жестко сказал Хургинас, —это ваша главная задача. Вы получаете за это большие деньги.

— Не нужно так ставить вопрос, — поморщился Дронго.

— Подождите, Хургинас, — уже по-русски сказал Стасюлявичюс,— я думаю, мистер Дронго все отлично понимает. Нам нужны документы, и мы просимвас сделать все возможное, чтобы они не попали в руки представителей другихспецслужб. Иначе наша независимость окажется под страшной угрозой.

— Я просто хочу напомнить, что он обещал нам достать этидокументы, — запальчиво сказал Хургинас.

— Я никогда не обещал достать документы. Я обещал сделатьвсе, что в моих силах. И сегодня уверяю вас, что делаю все возможное.

Хургинас хотел еще что-то сказать, но, заметивпредостерегающий взгляд Стасюлявичюса, передумал. Только и спросил:

— Каким образом мы с вами свяжемся?

— Где вы собираетесь остановиться?

— Может, нам лучше самим поехать в Монте-Карло? — спросилСтасюлявичюс.

— Нет, не лучше. Там все окажутся на виду, и вы можетеиспортить все дело.

— В таком случае договорились, — согласился Стасюлявичюс, —мы ждем вашего звонка. Надеюсь, вы позвоните достаточно быстро, а то в этомотеле очень дорогие номера.

Он поднялся. Следом встал Хургинас. Уже провожая гостей,Дронго спросил:

— А почему вы ничего не говорили мне о контактах вашегочеловека с Сарычевым?

— Это наше внутреннее дело, — напряженным голосом сказалХургинас. Он так и сказал — «внутреннее» вместо слова «личное». Впрочем, онговорил по-русски с сильным акцентом.

Они вышли из комнаты. Дронго посмотрел на часы. Половинатретьего ночи. Он вышел из номера, прикрыв дверь. Обернулся и увидел сидевшую вхолле Марианну.

Она курила, глядя на него.

Он растерялся. Он действительно растерялся и не знал, чтоему делать. Он просто стоял у двери и смотрел на нее. А она смотрела на него.

— Вы уезжаете? — спросила женщина чуть дрогнувшим голосом.

— Да, — сказал Дронго, сознавая, что никакие слова уженичего не изменят.

— Я получила ваше письмо, — печально сказала она.

— Я хотел извиниться, — пробормотал он.

— У вас погиб товарищ? — спросила женщина.

— Да. Он умер прямо во время игры в казино.

— Странно. А мне сказали, что его отравили.

— Нет. Это ошибка. У него было больное сердце, — совралДронго.

— Поэтому вы уезжаете?

— Нет. — Оправдываться не имело смысла, а говорить правдутем более.

Сам того не желая, он попал в капкан, поставленный обстоятельствами.