– Увы, нет! – вырвалось у Этана.

Глаза леди Присциллы весело заблестели.

– Несчастный случай, мэм! – отрапортовал констебль Догсли, не дожидаясь реакции начальства.

На то он и оборотень, чтобы знать, кто в стае вожак.

– Каминную заслонку открыть забыли, – добавил инспектор, прижав меня к себе. – Мисс Райт едва не угорела.

Звонкое «бздынь» было нам ответом. Это Сисси выронила кочергу.

– Я все открыла! Клянусь!

– Милая, тебя никто не винит, – вздохнула леди Присцилла, обменявшись взглядом с инспектором. – Все обошлось, и слава богу. Надо наконец купить электрические обогреватели.

Она убрала револьвер, и я вздохнула с облегчением.

– Кто был сегодня в доме, кроме домочадцев и слуг? – осведомился инспектор, очевидно, для очистки совести.

– Мистер Гилмор и доктор Пэйн утром, а вечером – профессор Фаулер с сестрой, – всхлипнув, доложила дрожащая Сисси.

– Кстати, чья была идея затопить камин?

– Моя, – созналась леди Присцилла. – Потому что Мэри вымокла и продрогла. Но вы, конечно, вольны искать в этом коварный умысел.

Инспектор хмыкнул.

– Пожелай вы убить мисс Райт, могли бы обставить все с большим изяществом. К тому же какой у вас мотив? Я бы скорее поверил в проделки Джоунса.

– Для Джоунса это слишком хитроумно, – заметила я. – Он бы просто тюкнул меня лопатой по затылку.

– Или подсыпал в чай цианида, – кивнула леди Присцилла. – Прошлым летом травили ос, в банке еще много осталось. Кстати, а почему мы мокнем на улице?

Мы с Этаном переглянулись. И впрямь. Романтика, будь она неладна!

Предоставив ему объясняться с леди Присциллой, я сбежала переодеваться. Благо констебль заверил, что в комнате уже можно находиться без опаски.

Я не без внутренней дрожи поднялась по лестнице. Пол холодил босые ноги. Голова еще немного кружилась, так что пришлось держаться за перила.

В комнате гулял сквозняк. Окна и двери нараспашку. Камин давно потух, решетка щедро усыпана золой. Я шагнула вперед, старательно отводя глаза от его темного зева, и обо что-то споткнулась. Выругалась, с трудом удержав равновесие, и потерла ушибленную щиколотку. Раньше чемодан стоял у подоконника, должно быть, инспектор сдвинул. Потертый, кожа местами потрескалась, кривоватые инициалы «М. Р.» совсем поблекли и перекосились.

Я похлопала его по боку, как верного коня. Скоро опять в дорогу.

Будить Роуз мы не стали, как и обсуждать грядущий арест. Этан дал понять, что отступить он не вправе, хотя долг его тяготит. Приказ суперинтенданта, ничего не попишешь. Что оставалось делать? Устроить Роуз побег? Это было бы признанием вины.

Так что мы пили кофе и болтали о всякой ерунде. Этан рассказывал истории из своей практики, выбирая забавные и с хорошим концом. А когда они иссякли, принялся травить байки о своей домовладелице, женщине почтенной, но крайне любопытной и мнительной.

– Счастье еще, – хмыкнул он, допивая третью чашку кофе, – что я работаю в отделе по расследованию убийств. Соседские дрязги не по моей части.

– Зависит от того, насколько серьезные дрязги, – рассмеялась я.

– Это да, всякое бывает.

– Ладно, милые мои. – Леди Присцилла грузно поднялась. – Пойду-ка я спать.

– Еще кофе? – предложила я, когда Этан украдкой потер глаза.

– Не надо, иначе я не засну до воскресенья.

Он покосился на открытую дверь, за которой виднелась лестница. Никто не проскользнул бы незамеченным.

Часы как раз пробили девять, и Роуз спустилась вниз, сонная и очаровательная в домашнем платье. Она удивленно покосилась на инспектора и прикрыла зевок рукой.

– Доброе утро. А почему окно открыто? Сыро ведь.

Свежий воздух был для меня лучшим лекарством, но уюта это не добавляло.

– Доброе, дорогая. – Я поднялась ей навстречу. – Хорошо спала?

– Да, спасибо. А ты как?

– Простите, не буду вам мешать. – Этан поднялся и тактично удалился.

– Зачем он приходил? – удивленно спросила Роуз, когда за ним закрылась дверь, и хлопнула себя по лбу. – Какая я дурочка! Он звал тебя на свидание?

Она лукаво улыбнулась, но я не поддержала легкий тон.

– Сначала поешь, потом расскажу.

По милому личику Роуз пробежала тень, однако спорить она не стала. Послушно съела два ломтика ветчины и несколько тостов с мармеладом.

– Он пришел меня арестовать, правда? – Голос ее был тих, а в расширившихся зрачках плескался ужас.

Хотелось обнять ее и утешить. Вместо этого я спросила резко:

– Почему ты мне не сказала о ссоре с леди Хэлкетт-Хьюз?

Ее недоверие злило.

– Что бы это изменило? – Голос Роуз дрогнул. – Спасибо, что не спрашиваешь, я ли…

– Я в тебе не сомневалась.

Она слабо улыбнулась.

– Спасибо, тетя Мэри. Я…

Договорить она не успела. В дверь настойчиво заколотили. Роуз сильно побледнела, однако нашла в себе силы распрямить плечи.

– Кажется, это за мной.

В коридоре загрохотали шаги, дверь распахнулась без стука.

– Мисс Роуз Карпентер? – спросил крепкий рыжеволосый мужчина.

Щеку его пересекал шрам, а выступающие зубы делали его похожим на кролика. За спиной у него возвышались дюжие констебли.

Роуз, храбрясь, поднялась им навстречу.

– Это я.

– Суперинтендант Оггилви. Вы арестованы по подозрению в убийстве леди Хэлкетт-Хьюз. У меня есть ордер на ваш арест.

Стальные браслеты на тонких запястьях Роуз смотрелись почти украшением. Узор из полудрагоценных камней был даже красив – если не знать, что он запирает магию.

Роуз увели, а я сидела, оцепенев. Чувствовать себя беспомощной было донельзя противно и унизительно. Хотелось зарыдать, хотелось бежать вслед, хотелось…

Лучше бы арестовали меня!

Сомнительное зелье, выданное мне сердобольной кухаркой, оказалось на удивление действенным. Я проспала всего два часа, зато без сновидений, и проснулась отдохнувшей. Панические мысли отступили, я больше не чувствовала себя угодившим в капкан зверем. Нельзя расклеиваться. Каждый час, пока не нашли настоящего убийцу, – это час Роуз в застенках. Так что хватит заламывать руки, пора действовать.

И первым делом – нанять адвоката. Загляну к Чарльзу Гилмору, надеюсь, он подскажет, к кому обратиться.

Я привела себя в порядок и переоделась в новое платье. Хорошенькой женщине охотней пойдут навстречу, чем унылой старой деве. Легкомысленный шифон смотрелся несколько неуместно, но темно-синие перчатки и шаль поправили дело. Осталось поправить перед зеркалом шляпку, и можно идти.