В России к павлинам сложилось совсем иное отношение, из-за того, что разводить их могли только богатые люди. Поэтому только в российском сознании павлин стал символом надменности и спеси. Выражение «распустил хвост, как павлин» приобрело значение не только ухаживания, но и тщеславия, напускной гордости.

Ул. Пестеля, 14

По греческому мифу, павлин связан с супругой Зевса Герой. Когда Гермес убил стоглазого Аргоса, усыпив его игрой на флейте, Гера оживила его, перенеся глаза Аргоса на оперение павлина. У римлян павлин стал атрибутом Юноны, для которой аморетти — крылатые малыши собирали «глаза» с его хвоста. На римских монетах павлин изображался как знак божественности дочерей императора.

В раннем христианстве изображение павлина связано с символикой солнца и стало восприниматься как символ бессмертия и красоты нетленной души. В христианской традиции «глаза» павлина иногда символизируют «всевидящую» Церковь. Павлин является атрибутом христианской великомученицы Варвары (III век) и аллегории Гордыни.

Павлин — солнечная птица Индии, символ многих богов, в частности Будды. Символика двух павлинов по обеим сторонам космического дерева пришла из Древней Персии к мусульманам, а от них на Запад и означает психическую двойственность человека, черпающего свою силу в принципе единства.

В чередовании времени суток павлин соответствует сумеркам. Со змеей в клюве павлин обозначает победу света над тьмой.

В геральдике павлина изображали с распущенным оперением, что на языке геральдики — «блазоне» называлось «павлин в своей гордости».

* * *

Ул. Пестеля, 14, дом Косиковского (доходный дом А. М. Тупикова; 1876–1877 гг., арх. Ю. О. Дютель).

Пеликан — символ благородства, самопожертвования, родительской любви и милосердия. По одной легенде, самка пеликана душит родившихся птенцов от избытка любви. Через три дня в гнезде появляется самец, раздирающий себя клювом в кровь, чтобы ею оживить птенцов. Кровь, возвращающая мертвых к жизни, ассоциируется с причастием и распятием. В связи с этим пеликан встречается в церковной символике. Мотив пеликана, разрывающего себе грудь, чтобы кровью своей вскормить детенышей, стал символом жертвы Христа на кресте.

Наб. р. Мойки, 48–52

Этимология слова «пеликан» уходит корнями в греческое выражение «рублю топором» — пеликаний клюв нередко уподобляли топору или клюву дятла. В геральдике эту птицу, как правило, рисуют более похожей на орла или журавля, стоящей в гнезде и старающейся напоить птенцов своей кровью — изображение символизирует любовь родителей к детям или заботу государя о своем народе. Этой эмблемой отмечались сиротские дома, детские больницы, учебные заведения для детей сирот и воспитательные дома.

* * *

Наб. р. Мойки, 48–52, Санкт-Петербургский педагогический университет им. А. И. Герцена.

Голубь — символ мира и городской кошмар. Голубка — атрибут Венеры, и, по мифологии, голубки Венеры свили гнездо в шлеме Марса, поэтому он не смог отправиться на войну, пока не вывелись и оперились птенцы. Слава голубки как символа миролюбия утвердилась, когда в 1949 году рисунок П. Пикассо стал эмблемой конгресса защитников мира в Праге.

С древности голубей разводили для еды даже бедняки. Первоначально у древних греков домашний голубь был символом трусости. Значение символа изменилось в иудаизме — голубка, выпущенная Ноем после потопа из ковчега, принесла масличную ветвь в клюве, как символ спасения.

В христианстве голубка стала символом христианской кротости. «Будьте мудры, как змеи, и кротки, как голуби». Масоны считали белого голубя символом чистоты и миролюбия. Апокрифическая традиция утверждает, что бесы и прочая нечистая сила не могут превратиться только в осла, овцу и голубя.

В Китае голубь символизирует долголетие и благополучную старость.

Скульптуры голубей мира запорхали среди городской декоративной лепнины после 1957 года, когда на Московском международном фестивале молодежи и студентов было выпущено 35 тысяч голубей. (Взмывшие над стадионом голуби не только явили своим одновременным взлетом необычайное зрелище, но и покрыли пометом всех присутствующих на стадионе.)

В голодные студенческие годы мои однокашники ловили голубей на удочку, тушили-жарили, а студентки очень ловко пекли из них пироги. Пробовал. Достаточно съедобно. Но повторять охоту прошлых лет сегодня не рекомендую. По признанию санитарных врачей, именно городские голуби нынче разносчики всевозможных болезней.

* * *

Каменноостровский пр., 25, «Профессорский дом» (1951–1952 гг., арх. М. В. Фромзель, О. И. Гурьев, К. А. Гербер).

Невский пр., 107, жилой дом архитектора В. Ф. Белова (1952 г., арх. Е. М. Лавровский).

Фонтанная ул., 3, жилой комплекс Бассейного товарищества (1912–1914 гг., арх. Э. Ф. Виррих, А. И. Зазерский, А. Ф. Бубырь).

Воробей — символ легковесности, скандальности, недальновидности. Недаром существует метафора «воробьиный умишко». Однако воробей не унывает ни при каких обстоятельствах, считается весельчаком и компанейским парнем. Выживает и приспосабливается к любым условиям, не теряя оптимизма. Ассоциируется с городским уличным мальчишкой — «Вечный Гаврош».

В Древней Греции воробья, хоть и числили символом Афродиты, но считали полевым вредителем и уничтожали. Воробьи пользовались неприкосновенностью только около храмов. Само прозвище «воробей» было у греков ругательным.

А вот в Риме воробья любили. Его имя было ласкательным. Однако и в Греции, и в Риме воробей считался дичью и употреблялся в пищу.

По характеру, и как символ, мало чем отличается от воробья, но в Петербурге особенно любим, имеет фамилию Пыжик, криминальную биографию: «Чижик-пыжик, где ты был? — На Фонтанке водку пил. Выпил рюмку, выпил две — закружилось в голове». Чижиками-пыжиками дразнили учащихся-правоведов за зеленые мундиры с желтыми отворотами, напоминавшими расцветкой оперенье чижика. Училище правоведения располагалось на набережной Фонтанки, в нем учились многие выдающиеся люди, умножившие славу России.

На другом берегу Фонтанки почти под мостом у Инженерного замка поставлен памятник Чижику-пыжику работы режиссера и художника Резо Габриадзе, архитектор Слава Бухаев. Это самый маленький памятник в городе. С момента открытия, приуроченного к началу традиционного фестивали юмористов «Золотой Остап» в 1994 году, он стал чрезвычайно популярен.