Цезарь — возможно осознавая свою вину в сожжении Александрийской библиотеки — решил создать в Риме библиотеку с собранием лучших произведений на латыни и греческом языке и поручил ее устройство дважды прощенному им оптимату Марку Варрону, чей научный авторитет считался неоспоримым. Цезарь также планировал привести в строгую отчетливую систему огромное число римских законов (проект этот был завершен лишь с основанием Византийской империи).

Проявил себя Цезарь и как префект нравственности. Он усердно боролся с аристократами, оставившими республиканские добродетели и погрязшими в роскоши. Он запретил им передвигаться по городу на носилках, а пурпурные одеяния и жемчужные украшения разрешил носить только в особых случаях. На городских рынках он расставил блюстителей, державших под надзором торговлю, вменив им в обязанность отбирать привозные экстравагантные товары. Иногда, когда горожане обедали, Цезарь посылал своих ликторов пройтись по домам богатых людей и ликторы прямо с накрытых столов забирали дорогостоящую посуду. Хотя сам Цезарь не отличался безгрешностью в сердечных делах, он следил за нравственностью других. Брак одного бывшего претора с женщиной, которая только накануне развелась с мужем, Цезарь объявил недействительным, хотя подозрений в измене и не было. Он обложил суровыми налогами чужеземные предметы роскоши и посылал вооруженную стражу на рынки — перехватывать товары, которые казались ему чересчур роскошными.

Цезарь также усилил наказание преступившим закон сенаторам и другим состоятельным римлянам. Раньше люди такого сорта, совершив, к примеру, убийство, отделывались денежным штрафом или удалялись в изгнание, но сохраняли при этом все свое состояние. Цезарь стал наказывать за убийство лишением всего имущества, а за иные преступления — половины. Вдобавок наместников, признанных виновными в растрате при управлении провинциями, отныне подлежало изгонять из сената. При этом Цезарь вовсе не руководствовался исключительно интересами популяров: он пересмотрел состав судов, исключил плебеев, и предоставив вершить правосудие лишь представителям сенаторского и всаднического сословий как людям наиболее подготовленным к трактовке законов и уложений.

Цезарь занимался и многими другими государственными делами. Он собирался расчистить мели у Остийского берега и устроить там надежную близкую к Риму гавань. Кроме того, он хотел осушить болота близ городов Пометии и Сетии, чтобы предоставить плодородную землю новым переселенцам. Он также задумал прорыть канал через перешеек у греческого Коринфа. А еще он повелел крупным земледельцам набирать не менее трети рабочей силы из свободнорожденных людей и сократить тем самым использование рабов. Этой инициативой Цезарь не только позаботился о повышении производительности труда, но и, помня о восстании Спартака, уменьшил вероятность нового выступления римских рабов.

Цезарь также произвел беспрецедентную акцию, предоставив статус римского гражданина аборигенам провинций. Три года назад он предоставил права гражданства жителям Цизальпинской Галлии. Теперь он наделил такими правами наиболее видных жителей Галлии и Испании. Эти люди стали приезжать в Рим в поисках лучшей доли, а некоторые из них, осев в Риме, добились государственных должностей. Сетуя на этот шаг Цезаря, Цицерон говорил, что Рим и так наводнен иноземцами, а теперь в городе можно встретить даже носящих штаны заальпийских варваров[79]. Правда, лишь через несколько сотен лет все свободнорожденные люди Рима — в то время уже Римской империи — стали полноправными гражданами, но Цезарь стал первым, кто даровал статус римского гражданина аборигенам провинций и внес тем самым весомый вклад в создание интернационального государства.

Цезарь также уделял большое внимание романизации римских колоний, устраивая на их территории римские поселения. Такие поселения устраивались и раньше, но Цезарь первым отправил в колонии десятки тысяч людей — в основном, безработных и неквалифицированных ремесленников. Эта акция Цезаря послужила не только романизации римских колоний, но и очищению Рима от иждивенцев, потенциальных зачинщиков беспорядков. В результате восемьдесят тысяч римских бедняков отправились на поиски лучшей жизни в Испанию, Галлию, Африку и Грецию.

Из всех реформ, проведенных Цезарем, наиболее значительной по живучести стала реформа календаря. В его времена римляне использовали календарь, основанный на перемещении луны по небесной сфере. Но в лунном году только 355 суток, и римский календарь не согласовывался с солнечным годом. Поэтому жрецам приходилось к каждому году прибавлять несколько дней. Система эта была неудобна и все время находилась в корректировке. Во времена Цезаря из-за нерадивости жрецов календарь был в таком беспорядке, что праздник жатвы приходился не на лето, праздник сбора винограда не на осень, а сам календарь не согласовывался с солнечным годом более, чем на два месяца.

Цезарь пригласил в Рим Сосигена, александрийского астронома, и с его помощью установил календарь применительно к движению солнца. К текущему тогда 46 году Цезарь прибавил недостававшие дни, и тот год стал состоять из 445 дней. Начиная с 1 января 45 года, Цезарь ввел новый календарь. Названный по его имени юлианским, календарь этот состоит из трех годов по 365 дней и четвертого «високосного» года в 366 дней (в связи с тем, что солнечный год равняется 365 суткам). Календарь этот был настолько хорош, что даже консерваторы, наподобие Цицерона, признали его несомненные преимущества, что, впрочем, не помешало прославленному оратору — когда его приятель заметил, что на следующий день взойдет созвездие Лиры — недовольно проговорить: «Да, по указу». Юлианский календарь с небольшими изменениями, произведенными григорианской реформой, действует и по сей день.

После того как Цезарь вернулся из Африки, ему стали регулярно докладывать, что в Испании подняли восстание помпеянцы. Цезарь отнесся к этим известиям довольно пренебрежительно, считая, что речь идет об остатках разбитой им армии. Однако к осени 46 года Гней, сын Помпея, собрал армию из тринадцати легионов, в которую входили не только местные жители, но и нелояльные Цезарю ветераны. К Гнею Помпею примкнул бежавший из Африки Лабиен, искусный военачальник, уцелевший в бою при Тапсе. С такой армией не считаться было уже нельзя.

Вскоре Цезарю доложили, что его небольшое войско в Испании окружено неприятелем близ Кордовы. Тогда Цезарь оставил за себя в Риме Марка Лепида, а сам во главе Пятого и Десятого легионов направился по суше в Испанию и совершил переход в тысячу пятьсот миль менее чем за месяц. В дороге он написал поэму «Путь».

Можно предположить, что консервативные сенаторы в Риме желали поражения Цезарю. Действительно, они не выносили его, но еще меньше они хотели победы Гнея Помпея.

В то время Кассий писал Цицерону: