подвоза продовольствия извне могли только мутанты… не люди… но попробуй сейчас втолкуй это Хенрику.

Преследующий нас по пятам мертвец страшил его сейчас гораздо больше, чем все мутанты в мире, вместе взятые.

Карсу просто надоело таскаться по лесу — кадары, привычные к технологическому окружению, вообще плохо чувствуют себя в примитивном и жестоком мире обезумевшей природы. Один только док сохранял видимость здравого смысла — но вот ему-то я как раз меньше всего доверял. Сам не знаю почему.

— Значит, так, — сказал наконец я, — мы с Карсом пойдем на разведку. А вам двоим советую укрыться тут в развалинах. Мы вернемся часа через два. Если чудом все же там остались какие-то люди — хорошо… Что, впрочем, очень маловероятно. Если же нет — заночуем на окраине.

— Почему вы с Карсом? — подозрительно спросил Хенрик.

— Потому что Карс хорошо видит в темноте. А я хорошо работаю с Карсом. Всем вместе рисковать смысла не имеет.

— А что нам делать, если вы не вернетесь через два часа, Матиссен? — спросил док, и в его голосе прозвучала чуть заметная насмешка.

— Ничего… проведете ночь тут, все равно деваться некуда, а завтра на рассвете уходите. Что тут еще можно сделать?

— Какое самопожертвование! — Насмешка в голосе стала явной.

Я машинально проверил, на месте ли пистолет, и кивнул Карсу:

— Пошли.

Тот опять засомневался:

— Может, не стоит, Олаф? Переждем тут до утра?

Я похлопал его по плечу:

— Не роняй честь своей расы, дружище! Сейчас преимущество у нас — мы их видим, а они нас нет. Утром будет наоборот.

Он вздохнул и с неохотой поплелся за мной.

— Нет уж, — сказал я, — кто из нас лучше видит в темноте? Иди вперед. Лучше я буду тебя прикрывать.

— Удачи! — спокойно сказал нам вслед док. — Мы подождем тут.

— Если он не придет раньше, чем вы вернетесь, — зловеще проговорил из темноты Хенрик.

— Как вы, интересно, ухитрились достичь такого высокого положения в вашей организации, — насмешливо поинтересовался доктор, — при таких-то нервах?

— Умолкни, клистир!

— Пошли отсюда поскорей, — сказал я Карсу, — пока они глаза друг другу не выцарапали. Еще не хватало их разнимать…

Мы двинулись по направлению к огоньку, мерцавшему меж развалин. Неожиданно идти стало легче — мы выбрались на какое-то подобие улицы. Асфальт растрескался, сквозь него проросли головки бледных грибов и все та же вьющаяся дрянь, но потом растительность неожиданно исчезла, словно чьи-то заботливые руки расчистили нам дорогу. Дома по обеим сторонам улицы уже не казались развалинами, они высились неподвижными темными громадами, таращившимися на нас слепыми окнами, в которых тускло отсвечивали последние лучи заката.

— Ты видишь что-нибудь подозрительное, приятель? — спросил я напарника.

Тот покачал головой.

— Нет, Олаф. Все тихо. Слишком тихо.

— Вот именно.

Место вокруг нас все больше и больше напоминало обычный городской пейзаж — если не считать того, что города как такового, собственно, и не было. От Тоничи осталось лишь несколько нетронутых пригородных кварталов да еще вот этот отрезок шоссе, по которому сейчас шли мы с Карсом.

Впрочем, было еще одно отличие от обычного города — уличные фонари не горели. Вокруг стояла полная тьма, лишь окошко дома, к которому мы подходили все ближе, светилось ровным теплым светом.

— Тише, Олаф, — вдруг произнес Карс.

Я резко остановился.

— Что такое?

— Мне показалось… нет…

— Да что?

— За нами кто-то идет.

Я покачал головой.

— Может, это просто ветер.

И впрямь подул легкий ветерок — теплый и нежный, он мягко овевал лицо, шевелился в придорожном кустарнике.

— Пошли, — сказал я. — Все спокойно.

Теперь стали видны и остальные освещенные окна — они мерцали, располагаясь в пределах нескольких уцелевших кварталов. Тут дома были чистые, аккуратные — ни бурьяна, ни зловещей черной поросли; дворики подметены, трава на лужайках около крыльца подстрижена. Слабый ветерок донес до меня запах благоухающих на грядках цветов, а в четырехугольных конструкциях, возвышающихся на одном из задних дворов, я узнал пасеку. Кустарник живых изгородей был аккуратно подровнен чьими-то заботливыми руками.

…непривычная мирная картина прямо в сердце Гиблых Земель.

— Кажется, здесь действительно живут люди, Олаф, — сказал Карс.

Я сквозь зубы проговорил:

— Посмотрим.

И мы двинулись к ближайшему жилому дому.

Петли калитки даже не скрипнули, когда мы, осторожно отодвинув щеколду, прошли по усыпанной гравием дорожке к невысокому двухэтажному коттеджу — из тех, что раньше строили в пригородах для горожан среднего класса. Карс было направился к крыльцу, но я схватил его за руку.

— С ума сошел? Хочешь позвонить в дверь и представиться?

— А разве так не положено, Олаф? — удивленно прошептал он.

— Положено. Но не в Гиблых Землях. Откуда ты знаешь, кто откроет тебе дверь? Пойдем обогнем террасу. Там как раз можно заглянуть в окно.

Мы двинулись вдоль выкрашенной балюстрады, пока не оказались под самым окном. Оно начиналось почти от земли, и мы вполне могли заглянуть внутрь, в освещенную комнату.

Изнутри окно было задернуто ситцевой занавеской в цветочек, и розовая ткань окрашивала горящий в доме огонь в мирные румяные тона.

Я отодвинул Карса, припал к щелке между задернутыми занавесками и заглянул внутрь.

Картина, которая представилась моим глазам, была удивительной; я увидел уютно обставленную гостиную с камином, в котором тихо потрескивал огонь. Пожилая женщина в кресле-качалке вязала что-то, и спицы в ее руках поблескивали в свете пламени. На столе горела керосиновая лампа. Еще одна женщина, помоложе, убирала со стола оставшуюся после ужина посуду. Старик, расположившись в кресле у камина, курил трубку. Все выглядело настолько обыденно, что казалось неправдоподобным.

— Что там, Олаф? — нетерпеливо спросил Карс, который топтался и пыхтел у меня за спиной.

— Посмотри сам, — шепотом ответил я.

Он в свою очередь приник к окну.

Потом обернулся ко мне:

— Олаф, но этого же не может быть!

— Сам знаю, — сказал я.

Дверь скрипнула, и на веранде возник темный силуэт. Когда он попал в полосу льющегося из окна света, я разглядел молодого темноволосого мужчину с ружьем в руках.

— Кто здесь? — негромко спросил он.

Мы с Карсом не ответили. Прижавшись к стене дома, мы наблюдали за ним.

— Кто здесь? — повторил мужчина. — Не отзоветесь, я буду стрелять.

Я услышал, как в тишине щелкнул затвор ружья.

Карс не выдержал.

— Не стреляйте, — сказал он, — мы рейнджеры!

— Здесь не бывает никаких рейнджеров, — ответил владелец дома. — Выходите. Руки вверх, чтобы я вас видел.

— Спокойно, хозяин, — сказал я. — Не стреляйте. Мы выходим.

— Сколько вас?

— Двое.

Отделившись от стены, мы с Карсом медленно поднялись на крыльцо.

— Сюда, — мужчина показал стволом ружья на освещенный участок террасы.

Мы вышли на