- Я должен доложить об этом своему шефу. После разговора с Андроповым сообщу тебе о его решении.

У меня с Петровым были доверительные отношения; ни он, ни я никогда не подводили друг друга. И к тому, что компромат перекочевал к нему в руки, я отнесся спокойно. А сам решил рассказать обо всем Машерову. Петра Мироновича на месте не оказалось, и я зашел к заведующему отделом административных органов ЦК КПБ Адамовичу. Тот долго думал, но ничего умного придумать не смог.

- Честно скажу, не знаю, Василий Иванович, что тебе посоветовать. С одной стороны - безобразие, и надо бы принимать меры. А с другой, разворошишь это дерьмо - вони будет на всю республику! Может, как-нибудь осторожненько. Вызвать к себе и всыпать, как следует.

Я - ко второму секретарю ЦК КПБ Сурганову. Федор Анисимове особого значения записке не придал:

- Разбирайтесь у себя в горкоме.

Поскольку замешанными во взятках оказались милицейские чины, я позвонил министру внутренних дел республики Климовскому. Реакция Алексея Алексеевича оказалась для меня неожиданной. Выслушав меня, он в довольно резкой форме сказал:

- А чего вы от меня хотите? Я своего сотрудника на пьянки не посылая Он -коммунист, номенклатура ЦК. Значит, ваш кадр. Вот и разбирайтесь с ним сами. А мое дело - не нравоучениями заниматься, а преступники ловить!

И бросил трубку.

Не будь я на тот момент таким взволнованным, сообразил бы, что Климовской по примеру Петрова бросится звонить своему министру Щелокову. Впоследствии оказалось, что он так и сделал. Щелоков, который давно враждовал с Андроповым, строго-настрого приказал Климовскому не ставить в известность о случившемся КГБ, очевидно, рассчитывая разыграть эту карту в свою пользу; обе спецслужбы старательно собирали компромат друг на друга. Но было уже поздно. Не успел я положить трубку вертушки после разговора с Климовским, как раздался звонок по ВЧ, Звонил Петров.

- Василий Иванович, докладываю: переговорил с Андроповым. Юрий Владимирович поручил Комитету госбезопасности Белоруссии это дел раскрутить! Завтра - послезавтра к тебе придет наш следователь. Расскажи ему все как есть без утайки.

- То, что знаю, расскажу. Но вряд ли мои показания существенно помогут пролить свет на эту темную историю. Ничего подобного ранее за этими людьми я не наблюдал.

- Ну, вот так и скажи.

Через день действительно пришел следователь. Молодой парень. Внимательно выслушал мой рассказ, вопросов не задавал. Посоветовал:

- Пока ничего не предпринимайте. КГБ взял это дело под свой контроль. После окончания расследования мы проинформируем горком партии о том, что делать дальше.

- Но и бездействовать мы не можем. Все фигуранты дела - коммунисты. И коль скоро факты об их аморальном поведении подтвердились, горком должен дать им оценку. Толочко к тому же депутат, без решения горсовет к нему нельзя применять никаких санкции.

- Все это, Василий Иванович, так. И все же не торопитесь. Дело серьезнее, чем вам кажется. Толочко, по всей видимости, сядет!

Владимир Васильевич Толочко до войны был председателем Ворошиловского райисполкома. Во время войны работал в Москве, в Штабе партизанского движения Белоруссии, в наградном отделе, и многие бывшие партизаны, занявшие высокие посты, активно его поддерживали. После освобождения Минска Бударин взял его секретарем исполкома горсовета. В то время, когда горисполком возглавлял Ддугошевский, он уже совершил один некрасивый поступок. Дело в том, что руководящим работникам, включая начальников управлений, выдавались так называемые «конвертные» деньги. Как прибавка к зарплате. От половины до нескольких месячных окладов. Такое положение действовало со времен Сталина. Мне тоже довелось дважды получить по два оклада - по 4800 рублей. Помнится, жена радовалась этим шальным деньгам, потому что материальное положение семьи было очень скромным. Но пришел к власти Хрущев в все это дело отменил. Так вот Толочко, который раздавал эти деньги, однажды присвоил себе долю одной работницы. Та узнала об этом. Пожаловалась Варвашене. Деньги ей Толочко, конечно, вернул, принес извинения. Посоветовавшись с Длугошевским, Варвашеня решил не придавать этой истории широкой огласки. Об этом он сам рассказал мне незадолго своей смерти. Выскочив в тот раз сухим из воды, Толочко стал начальником Управления коммунального хозяйства. И вот теперь над ним снова навис дамоклов меч.

О том, как эта весьма заурядная история столкнула лбами в смертельной схватке два могущественных союзных силовых ведомства, рассказал мне позднее Лежепеков, который уже работал начальником Управления кадров КГБ СССР и хорошо ориентировался в закулисной политике. Он и предостерег меня от необдуманных действий, сказав, что сам того не желая, я оказался в эпицентре этой борьбы.

Хотел я этого или не хотел, но как первый секретарь горкома КПБ обязан был дать истории со взяточничеством принципиальную оценку на предстоящей отчетно-выборной партийной конференции. От нее в немалой степени зависела дальнейшая судьба не только фигурантов дела, но и моя собственная. Понимали это и все те, кто прямо или косвенно был причастен к скандалу. Наилучшим вариантом для всех было замять его, не вынося сор из избы. Толочко уже сидел в СИЗО и слал мне оттуда нелепые письма, в которых прикидывался моим хорошим другом. «Придет время, Василий Иванович, и мы с тобой еще напишем обо всем этом книгу!» Не сомневаюсь, что делал он это если не под диктовку, так по подсказке людей, которьй хотели перебросить все с больной головы на здоровую.

Накануне партконференции трижды звонил заместитель Председателя Верховного Совета И. Ф. Климов…

Иван Фролович Климов был фигурой колоритной и авторитетней. В сентябре 1939 года - в дни, когда Красная Армия совершала поход западную Белоруссию возглавил временную советскую администрацию города Вильно и Виленского края. Известный виленский ученый-этнограф Марьян Петюкевич в своих мемуарах, изданных в Вильнюсе в 1998 году, вспоминает о нем как об агрессивно-напористом администраторе. В 1940 году Климова избрали первым секретарем Вилейского обкома партии. В годы войны непродолжительное время находился в эвакуации, работал секретарем Ташкентского обкомаипартии. Человек энергичный, он не мог бездействовать, когда над его родной Белоруссией измывался враг. Настоял на возвращении на оккупированную территорию. С 1943 года - первый секретарь Молодечненского, Барановичского обкомов КПБ, с 1953 года - первый заместитель Председателя Совета Министров БССР, заместитель Председателя Президиума Верховного Совета БССР.

Иван Фролович отличался грубоватым характером, обращался ко всем преимущественно на «ты», мог вернуть в разговор крепкое словцо, рассказать соленый анекдот.

Был в его жизни еще один эпизод, о котором Климов любил рассказывать. Во время дружеских застолий начинал он