Когда он наконец добрался до ворот, рассвет давным-давно миновал. Света хватало, чтобы рассмотреть все, что только можно было рассмотреть: завивающийся вокруг кабины «Хонды» метельный кокон и еле видимые сквозь него тяжелые тучи, клубящиеся, словно мутная река.

Херб достиг площадки у самых ворот, не обнаружив в процессе никаких дерзких попыток побега, и остановил машину, не выключая мотор. Потянуло закрыть глаза и хоть как-то скомпенсировать недосып: до полуночи он смотрел уже сто раз пересмотренные фильмы, а в три тридцать пришлось собираться в бессмысленную экспедицию. Вот только если поймают спящим, торчать ему в «Рассветном патруле» до скончания дней. К тому же кофе, выпитый перед поездкой, уже провалился, и срочно требовалось расписаться на свежем снегу.

Херб уже выбрался из кабины в утренний холод, когда тучи вдруг ненадолго разошлись, и он увидел, как за воротами что-то движется. Что-то большое. Сначала он решил, что это автоматический грузовик из тех, которые доставляют продукты, но потом ветер дунул в другую сторону, и Херб увидел, что неясных форм за воротами несколько. Огромные машины. Прямо за забором.

Переваливаясь, он сделал несколько шагов к забору через глубокий снег. Просто посмотреть, сказал он сам себе. Когда оказался у самых ворот – дальше он все равно не собирался, – они вдруг без какого-либо предупреждения начали открываться. Ветер снова на секунду утих, наступило почти сверхъестественное спокойствие, и Херб понял, что машины за воротами – бронетранспортеры и танки «Пауэлл». Десятки танков, вытянувшихся вдоль пери- метра.

Он развернулся и сделал несколько неуклюжих шагов обратно к «Хонде», но не успел добраться до кабины, как его окружили солдаты в снежном камуфляже и респираторах. На них были очки дополненной реальности, а в руках – сверхзвуковые винтовки.

Херб Данн тоже служил. И знал, что в таких случаях делают.

Он поднял руки вверх, стараясь выглядеть как можно более мирно.

– Я просто тут работаю, – сказал он.

Тридцать один

Ошеломленная настолько, что ей было уже не до страха, Маргерит заставила себя сосредоточиться на дыхании. Она не обращала внимания на песчаную почву под своими коленями и ладонями, на сухую жару и вообще закрыла глаза, чтобы не видеть Субъекта. Дыши. Сейчас важно дышать. Важно дышать, потому что… потому что…

Потому что если она сейчас действительно на UMa47/E, то дышать было бы невозможно.

В атмосфере UMa47/E меньше кислорода, чем на Земле, давление здесь тоже значительно меньше. Если бы ее действительно перенесло сюда из Слепого Озера, у нее бы лопнули барабанные перепонки.

Однако задыхалась она сейчас от ужаса, не от недостатка кислорода. И с ушами все было в порядке.

Поэтому, думала Маргерит – все еще на коленях с закрытыми глазами, – поэтому, поэтому я сейчас не там. Поэтому непосредственной опасности нет.

(Но если я не там, почему я чувствую песчинки у себя под ногтями? Откуда ветер?)

В то лето, когда Маргерит исполнилось одиннадцать, ее родители решили провести отпуск на Аляске. Отец заказал полет над ледниками национального парка Глейшер-Бэй на небольшом одномоторном самолетике. Над горами оказались сложные воздушные потоки, самолетик то проваливался в ямы, то опять взмывал. Маргерит перепугалась так, что ее стало тошнить, ей даже в голову не приходило хоть на секунду выглянуть в иллюминатор.

Тогда отец обнял ее и сказал тем голосом, которым произносил лишь самые важные проповеди: «Все в порядке, Марджи. Ты в полной безопасности».

Маргерит повторяла про себя эти успокоительные слова до самого конца полета. Словно мантру. «Ты в полной безопасности». Сейчас она снова их вспомнила.

«Ты в полной безопасности».

(«Нет! Я не знаю, где я, я беспомощна, не понимаю, что происходит, я не могу вернуться домой!..»)

В полной безопасности. Вопиющая ложь.

Маргерит открыла глаза и заставила себя встать.

Поблизости, буквально в метре от нее, стоял Субъект. Из наблюдений она знала, что, застыв на месте, он обычно еще какое-то время остается в неподвижности. (Она вспомнила замечание Криса – «не слишком на этой планете весело» – и с трудом удержалась, чтобы совершенно неуместно не хихикнуть.) Непроницаемые белые глаза смотрели прямо на нее или, во всяком случае, в ее направлении, и у Маргерит возник соблазн поиграть с ним в гляделки. Однако начать следует с другого. Ты же ученый. («Ты же ученый». «Ты в полной безопасности». Не одна ложь во спасение, а две.)

Следует оценить окружающую обстановку.

Итак, перед ней граница структуры, куда недавно вошел Субъект. Посмотрев сквозь арки назад, Маргерит увидела в шокирующей от себя близости пустыню, которую тут же инстинктивно поместила в контекст географии UMa47/E: центральное плато крупнейшей континентальной платформы, на значительном удалении от мелких, соленых морей планеты, вблизи от экваториальной границы умеренной климатической зоны. Увы, классификация меркла перед реальностью. Здесь было небо, белое и сверкающее, словно новенький фарфор; была гряда выветренных базальтовых холмов, постепенно исчезающая вдали; были лучи чужого солнца низко над горизонтом и тени, которые удлинялись прямо на глазах. Был порывистый ветер, пахнущий известью и пылью. Не изображение, а место: осязаемое, измеримое, прорисованное до мельчайших де- талей.

Если я не здесь, подумала Маргерит, то где я тогда?

Потолок структуры не пропускал внутрь прямой солнечный свет. Структура, подумала Маргерит, одно из псевдонейтральных слов, столь обожаемых учеными; однако можно ли на самом деле назвать это «зданием»?

Стен как таковых не было, только ряды колонн, жемчужно-белых и кораллово-розовых, образующих арки разной ширины, что сходились вверху, словно крыша. Дальше тени сгущались до полной неразличимости. Вместо пола – слой принесенного ветром песка. В Лангуста-Сити ничего подобного не было. Возможно, эта структура просто выросла здесь в течение столетий.

Маргерит коснулась ближайшей колонны. Та оказалась прохладной и чуть переливалась, словно перламутр.

Ладонь чуть кольнуло, и она убрала руку.

Разумеется, все это было совершенно невозможно, и не только потому, что она могла нормально дышать на поверхности чужой планеты. Изображения с UMa47/E, получаемые БЭК-кольцами, проходили путь в пятьдесят один световой год. Мониторы показывали почти в буквальном смысле древнюю историю. Ни о какой одновременности и речи быть не могло, разве что БЭК-кольца научились игнорировать фундаментальные законы миро- здания.

Наверное, правильнее воспринимать происходящее как виртуальную реальность. Наблюдение методом глубокого погружения. Яркий сон.

Весьма хрупкая, эта подпорка дала Маргерит достаточно смелости, чтобы перевести взгляд на Субъекта.

Он был в полтора раза выше Маргерит. Никакие наблюдения не смогли подготовить ее к тому, насколько это огромная туша. Она испытала похожее чувство, когда в восьмом классе впервые попала в зоопарк, где животных разрешалось гладить. Выяснилось, что столь невинно выглядевшие по телевизору существа в действительности крупнее, грязнее, пахучее, а главное – значительно непредсказуемее, чем она ожидала. Они были сами собой, и ее представления были им безразличны.