Вот теперь он действительно стал самым настоящим пропащим мальчиком. Селедка понятия не имел, где он и куда направляется, просто бежал и бежал, час за часом, переползая через песчаные барханы, спотыкаясь на сухих каменистых равнинах и скалистых холмах. Его пугали темные, непроглядные тени, которые становились еще чернее по мере того, как луна опускалась к западному горизонту. Наконец он свалился без сил на берегу высохшего ручья, поджал к груди и обнял руками, чтобы согреться, окоченевшие колени и захныкал вслух:

— Что теперь станется с бедным маленьким Селедкой?

Никто ему не ответил, и это было страшнее всего. Он привык, что рядом всегда находились наставники. Но Гаргл, Ремора и Рен покинули его в беде; фальшивые мамы и папы одурачили; мистер Шкин не оправдал ожиданий, а Том Нэтсуорти отказался от него. И все же Селедка сейчас предпочел бы оказаться вместе с любым из них, чем торчать здесь, посреди ночной пустыни, в полном одиночестве.

Что-то лежащее поблизости сверкнуло в лунном свете. Селедка, которого с младенчества приучили подбирать все блестящее, не раздумывая, подполз поближе.

На него с песка смотрело лицо. Оно было бронзовое и довольно сильно помятое. Селедка взял его в руки. Вместо глаз — дырки. Губы слегка разведены в улыбке, которая показалась Селедке ободряющей, а само лицо — прекрасным. Он приложил его к собственному лицу и посмотрел через дырки на заходящую на западе луну. Потом сунул маску за пазуху и продолжил путь, чувствуя себя значительно лучше в предчувствии, что в этой пустыне его ожидают новые ценные находки.

Через несколько десятков метров его острое зрение уловило какое-то шевеление на дне высохшего русла. Насторожившись, как дикий зверек, мальчик подкрался поближе. По гальке ползла чья-то оторванная кисть руки. Она оказалась металлической и передвигалась с помощью пальцев, похожая на краба без половины ног. В месте отрыва виднелись провода, какие-то детали и что-то похожее на кость. Замерев, Селедка понаблюдал за рукой и, поскольку в ее движении ощущалась целенаправленность, решил идти следом.

Вскоре навстречу стали попадаться другие, уже менее привлекательные части тела: оторванная металлическая нога, лежащая поперек валуна, согнутая не в ту сторону; туловище, все в дырах и вмятинах. Кисть все это как бы обнюхала, а затем поползла дальше. Через сотню метров нашлась другая кисть, уже вместе с сохранившейся большей частью руки, которая карабкалась вверх по склону из гальки и небольших булыжников туда, где росли несколько чахлых акаций.

Там лежала голова — лицо высохшей мумии в оболочке металлического черепа, окруженное перепутанными проводами, шнурами и кабелями. Голова выглядела безжизненной, но когда Селедка присел рядом на корточки, то понял, что она ощутила его присутствие. Линзы стеклянных глаз разбиты, но тонкий механизм внутри двигался и пощелкивал, будто силился видеть. Мертвый рот шевельнулся и прошептал так тихо, что Селедка едва расслышал:

— Я повреждена.

— Да, есть маленько, — согласился Селедка. Ему стало жалко эту одинокую, несчастную голову. Он спросил: — Как тебя зовут?

— Я — Анна, — прошептала голова. Но тут же поправилась: — Нет-нет, Анна мертва. Я Сталкер Фанг. — У головы было два голоса — один резкий, командный; а второй неуверенный, удивленный. — Нас забрали на Архангельск, — сказал второй голос. — Мне семнадцать лет, я рабыня четвертой категории, на верфях Стилтона Каэля, но строю собственный корабль и… — Тут зашипел первый голос: — Нет! Это было давно, в жизни Анны, а Анна мертва! Сатия, дорогая, это ты? Я в такой растерянности…

— А меня зовут Селедка, — представился Селедка, тоже слегка растерянный.

— Кажется, я повреждена, — сказала голова. — Валентин обманул меня… Меч в сердце… Мне так холодно… Так холодно! Да, теперь я помню. Япомню! Машина этой Зеро… А генерал Нага находился рядом и допустил… Меня предали!

— Меня тоже предали, — вздохнул Селедка. Он разглядел погнутые крепления по вырезу черепа, на которых держалась бронзовая маска, достал ее из-за пазухи и старательно приладил на место.

— Пожалуйста, помоги ей, — прошептала голова, и тут же: — Ты отремонтируешь меня!

— Я не умею…

— Она… Я научу!

Селедка огляделся вокруг. Детали Сталкерского тела потихоньку подползали к нему по песку, ориентируясь на голову. Скребущие движения пальцев кистей напомнили ему о краб-камах, которых он чинил по заданию Гаргла.

— Я мог бы попробовать, — сказал Селедка, — но только не здесь. Мне нужны инструменты и все такое. Вот если бы собрать все твои детали, найти какой-нибудь город или еще что-то…

— Сделай так, — приказала голова. — Затем я отправлюсь на восток. В Шань-Гуо, в мой дом в Эрдене-Теж. Я отомщу однаждырожденным! Да, да…

— Я пойду с тобой, — вызвался Селедка, которому больше не хотелось, чтобы его бросали. — Я тебе пригожусь! Я буду помогать.

— Я знаю тайну Жестяной Книги, — прошептала голова, разговаривая сама с собой. — Коды сохранены в моей памяти. Я вернусь в Эрдене-Теж и разбужу ОДИН!

Для Селедки все сказанное было очень непонятным, но он радовался уже тому, что кто-то им руководил, пусть это всего лишь голова. Он поднялся на ноги. Неподалеку на ветках куста трепыхалась на ветру порванная серая мантия. Селедка снял ее, завязал узлы на прорехах, и получилось что-то вроде мешка. Затем начал собирать в него разбросанные части туловища, пока голова Сталкера Фанг нашептывала себе о мире, который снова стал зеленым.

После ухода Зеленой Грозы на Облаке-9 воцарилось непривычное безмолвие. Ветер по-прежнему свистел в натянутых стропах, сохранившиеся аэростаты с шорохом терлись друг о друга, время от времени слышался грохот обрушивающихся перекрытий в горящем Шатре, но все эти звуки издавал не человек, а потому их вроде бы и не было.

Тео и Рен перенесли все еще бесчувственного Пеннирояла в кипарисовую рощу между ангаром, где раньше стоял «Чибис», и кустами с дорожкой-лабиринтом. В центре рощи находился фонтан, Пеннирояла положили возле него и постарались устроить как можно удобнее. Потом Тео лег сам, закинув руки за голову, и тоже уснул. Рен удивилась; она и сама устала до предела, но точно знала, что ни за что не заснет из-за страха и переживаний. Конечно, ему проще, размышляла Рен. Тео воевал и, наверное, привык ко всяким неприятным неожиданностям.

— Фифи, птичка моя, я все объясню! — пробормотал Пеннироял, пошевелился и приоткрыл глаза. Увидел сидящую рядом Рен и сказал облегченно: — А, это ты!

— Спите дальше, — бросила ему Рен.

— Знаю, ты плохо обо мне думаешь, — проворчал Пеннироял. — Послушай, мне очень жаль, что так получилось с твоим отцом, правда жаль! Ах, Том, бедный юноша! Я не хотел причинять ему зла. Это был несчастный случай, клянусь!

Рен поправила повязку у него на голове.