Но и Никитин ее не поддержал:

— Обязательно выполню твое желание, дорогая Светочка, но только чуть позже, за чаем. А теперь разреши нам закончить разговор на эту тему, — все мы, Миша правильно сказал, принимаем ее близко к сердцу.

И продолжал уже для всех:

— Мне кажется ненормальным положение, когда закон допускает, чтобы в руках отдельных граждан скапливался огромный капитал, в то время как у других честных тружеников зарплата ниже прожиточного минимума.

— Социалистические идеи! Они-то и завели страну в тупик, — возразил Яневич. — Уравниловку мы уже проходили!

— Вячеслав Андреевич говорит не об уравниловке, а о том, что в оплате труда и доходах населения не должно быть такой вопиющей разницы, — поддержал шурина профессор Розанов. — Почему, например, талантливые ученые и артисты должны уступать в оплате труда удачливым коммерсантам?

— Так что же, вернемся в славное прошлое — коммунизм будем строить? — не без ехидства произнес Яневич. — Раздадим всем сестрам по серьгам?

Степан Алексеевич повернул к нему красивую голову.

— Не стоит иронизировать над общей бедой. Коммунизм — это мираж, а вот законы, обеспечивающие социальную справедливость в ведущих капстранах, — реальность. Там финансовых акул лишают сверхприбылей.

— Значит, папа и Петенька — финансовые акулы? — рассмеялась Юля, таким забавным показалось ей это сравнение. — И у них надо отобрать сверхприбыль?

— Ты знаешь, Степочка, что мы с тобой одинаково обо всем судим. И сейчас ты говорил справедливые вещи. Но насчет того, чтобы отбирать честно заработанное, я не согласна! — поддержала внука Вера Петровна. — Те, кто свое богатство добыл законным путем, — это не акулы!

— Я о том и говорю, что законы у нас никуда не годятся! — подхватил профессор.

— А вдруг, Степочка, эти негодяи, что правят, возьмут и у Пети все отберут! — испугалась Вера Петровна. — Что тогда будем делать?

Укоризненно посмотрела на мужа и резонно рассудила:

— Заработка, что имеют Света и Миша, дай Бог, чтобы им хватило поставить на ноги дочек. Нас с тобой выручает только садовый участок. Вот я и спрашиваю: смогли бы мы совершить круиз, если бы не Петя?

Обвела всех взглядом ясных серых глаз и вновь обратилась к мужу:

— А кто помог вашему институту послать ученых на конференцию? Разве не он? Ты же предлагаешь плюнуть в колодец, из которого пьешь! — И осуждающе покачала головой.

— Бабушка не понимает, Петенька, как унизительно для заслуженных людей, крупных ученых, — ведь заработали у государства право на достойную оплату и содействие своей научной деятельности — пользоваться милостью богачей, — с горечью обратился к нему профессор. — Даже если благодетель — твой родственник!

Светлана Ивановна хотела уже снова вмешаться, но неожиданно на помощь ей пришел сын.

— Ты совершенно прав, дедушка! — спокойно заявил он. — Я и сам того же мнения. Труд талантливых людей — ученых, деятелей культуры и искусства — должен оплачиваться высоко. Государство, а не благодетели обязано обеспечить им условия для достойной жизни и отдыха.

Оглядел всех сидящих за столом, как бы призывая их к согласию, и заключил:

— Это безобразие и с ним пора покончить! Нам всем надо добиваться, чтобы положение кардинально изменилось. А сейчас давайте попросим маму, — предложил он, взглянув на нее с лукавой улыбкой, — показать, какой изумительный торт приготовила она к чаю. Довольно с нас политики!

Все последние дни Кирилл сильно нервничал, и виной тому — Алик. Как ни просил, ни требовал он от него ускорить выполнение своего «заказа», тот почему-то тянул резину, ссылаясь на неподготовленность и плохое самочувствие. Последнее особенно раздражало Кирилла. «Нечего было браться этому мозгляку, раз еле дохает! — озлобленно думал он и пугался: — А вдруг и правда, загнется? Неужели, плакали мои денежки?»

В конце недели он не выдержал напряжения и прямо с утра, едва проснувшись, схватил телефонную трубку.

— В чем дело? Что тебе мешает? — насел на него Кирилл. — Ты что уже пушку в руках держать не в состоянии?

— Не голоси! Надеюсь, тебя там никто не слышит? — зашипел на него Алик. — Не могу же я на это пойти очертя голову. Должен потренироваться в стрельбе, детально разведать обстановку.

— Я же тебе все рассказал, даже план начертил! — возмутился «заказчик». — Ну какого рожна тебе еще надо?

— Ишь какой нетерпеливый! А подумал, что будет, если меня повяжут?! — разозлился тот. — Молчишь? То-то! Вчера ездил я туда — специально изучить пути отхода. Ты ведь с машиной меня ждать не будешь?

— Еще чего! Я тебе хорошо заплатил! — огрызнулся Кирилл, но все же поинтересовался: — Решил, как смываться?

— Нашел подходящий маршрутец, — удовлетворенно сообщил Алик. — Рядом там стройка. Я, как выбегу, сразу нырну за ограду — и оттуда на соседнюю улицу.

Помолчал и, не скрывая страха, признался:

— Я ведь почему тренируюсь в стрельбе? Мне нельзя промахнуться! Петька тогда от меня мокрое место оставит, сам знаешь.

— Да уж, в этом ты прав! — согласился Кирилл и повеселев, добавил: — Ладно, тренируйся, только патроны все не расстреляй!

— Завтра с утра последний раз съезжу за город на тренировку. А в субботу, может, и покончим с этим делом, — заключил Алик. — Ты вечером ко мне приезжай. Обсудим, как заманить клиента. У меня план есть.

«Как всегда, гениальный», — насмешливо подумал Кирилл, кладя трубку.

Обещание, данное Аликом, подняло ему настроение, но, как оказалось, ненадолго. Не обнаружив на кухне завтрака, он вдрызг разругался с матерью.

Любовь Семеновна и в хорошие времена злоупотребляла ликерчиком и аперитивами, а в последние месяцы на почве личных неурядиц буквально топила горе в бутылке. Мало того, что совместное проживание с сыном ежедневно вызывало у нее стрессы, в связи с оскудением бюджета ее бросил любовник, Жорж, он же Юрий, и это окончательно подкосило ее все еще темпераментную женщину.

Всегда раньше следившая за собой, она теперь целыми днями, нечесаная и подшофе, бродила по квартире как неприкаянная. Но главная беда, и ее немедленно ощутил на себе Кирилл, — Любовь Семеновна перестала готовить еду — питалась всухомятку. Привыкнув, что дома проблем с едой у него нет, вынести этого он не мог и, не найдя, чем позавтракать устроил грандиозный скандал.

— Ты что это саботаж устроила, старая сука?! — Разъяренный Кирилл ворвался в спальню к матери, ничуть не смущаясь тем, что она полуобнаженная лежит на постели поверх одеяла. — Почему не приготовила завтрак?

— Что ты… шумишь? Я болею… — Любовь Семеновна плохо соображала — успела натощак выпить полстакана неразбавленного джина; поняв наконец, что он от нее хочет, пробормотала: — Сам сделай… что-нибудь. Жил ведь один…