— Ну конечно, нет! — улыбнулся Степан Алексеевич. — Мы расстались с ней из-за моей непростительной глупости, за что я и был жестоко наказан. Но об этом пора забыть.

Задумался ненадолго, как бы испытывая сомнение, но потом все же произнес с чувством:

— Что касается меня — ни за что не отпустил бы Дашу, если бы был уверен, что она — та единственная, которую суждено мне любить в этой жизни! Но тебе лучше знать, что чувствуешь. Поступай как велит твоя душа. — И твердо заключил: — Человек должен жить в ладу со своей совестью!

Эту ночь Петр провел без сна. Рассказ дедушки Степана Алексеевича лишь разбередил душу, и заставил усомниться — прав ли он, решив жениться на Юле? Сердце не желало мириться, что он теряет Дашу навсегда. Чего только за ночь не передумал, даже позавидовал почитателям Аллаха. Вот ислам позволяет мужчинам иметь аж четырех жен! Почему же христианам нельзя? Ведь это очень мудро — позволяет решить многие проблемы. Находясь в тупике, он не брал в голову, как это несправедливо по отношению к женщинам, — вряд ли те, кто себя уважают, согласились бы делить любовь мужа с другими.

— Что с тобой, сынок? У тебя неприятности, что-нибудь серьезное? — обеспокоенно спросила Светлана Ивановна за завтраком, обратив внимание на его хмурый вид, и покрасневшие от бессонницы глаза. — Я вставала ночью — видела в твоей комнате свет.

Тебе нездоровится?

— Сегодня Даша улетает в Америку. На целый год! — с трагической интонацией объяснил Петр, но не нашел сочувствия.

— Все еще переживаешь? Нехорошо! — возмутился Михаил Юрьевич. — Пора тебе ее забыть!

— Отец прав! — горячо поддержала его Светлана Ивановна. — Выбрось ее из головы, Петенька! Это даже лучше, что Даша будет далеко и не помешает твоему счастью с Юлей.

— А если у меня не получается ее забыть? Если я не могу быть без нее счастливым? — упавшим голосом признался он родителям. — Что мне тогда делать?

— Прежде всего, не раскисать! — строго посмотрел на него отец. — Быть мужчиной и человеком чести! У тебя обязательства перед Юлей и будущим ребенком — не забывай этого!

— Ты должен быть сильным и поставить на прошлом крест! — вторила мать. — Мне жаль, что вы с Дашей расстались, но так, видно, угодно Богу. У тебя, Петенька, иная судьба.

Однако Петр, хоть и понимал, что родители правы, почувствовал — тошно слушать такие речи. Не выдержал, резко поднялся из-за стола и направился к двери.

— Ты куда так рано? На работу? — удивился отец.

— В аэропорт, проводить Дашу, — не оборачиваясь, буркнул Петр. — Не делай этого, сын! Нехорошо по отношению к Юле! — крикнула ему вслед Светлана Ивановна.

Но Петр лишь махнул рукой. Конечно, он понимал, что Юля обиделась бы, узнав об этом прощальном свидании, но сердце неудержимо влекло его к ней, ничего он не мог с этим поделать. Оно бешено колотилось всю дорогу до аэропорта и чуть не разорвалось, когда он увидел Дашу — блестящую, элегантную — в очереди на регистрацию рейса. Она издали заметила его, с большим букетом свежих роз, и, махнув рукой, радостно выбежала навстречу. Они стояли друг перед другом взволнованно дыша, и им надо было так много сказать, что не хватало слов, чтобы выразить обуревающие их чувства.

— Вот, это тебе! — только и смог произнести Петр, протягивая цветы. — Пусть хоть Америка принесет тебе счастье!

— Спасибо, Петя! — Даша неотрывно глядела на него глазами полными слез.

Поддаваясь неудержимому порыву, не обращая внимания на окружающих, одновременно сделав шаг навстречу, они заключили друг друга в объятия.

— Петенька… милый! Как же… я буду жить… без тебя? — горячо шептала Даша. — Мне не нужен… никто другой!

— Любимая моя… Дашенька!.. Без тебя… нет мне счастья! — отвечал Петр, и слова эти шли из глубины сердца.

Губы их слились в страстном, последнем поцелуе, длившемся, пока не задохнулись… Голос диктора вернул их с небес на грешную землю:

— Заканчивается регистрация билетов на рейс Москва — Нью-Йорк!

Даша встрепенулась и сделала попытку освободиться из его объятий.

— Все кончено! Ничего уже не изменишь! — с глубокой печалью произнесла она, глядя на него так, словно хотела запомнить на всю жизнь.

— Видит Бог… как мне тошно… как больно… тебя терять… — прерывающимся голосом молвил Петр и невероятным усилием воли заставил себя сделать шаг назад.

Понурив голову Даша покатила свой большой чемодан на контроль, а Петр смотрел ей вслед, пока не скрылась. Он чувствовал себя совершенно опустошенным — ощущение, что утратил душу и она вместе с Дашей улетает в далекую Америку.

В теплый апрельский день, когда на улицах Москвы весело журчали весенние ручьи, Раису Васильевну выписали из клиники и перевезли на квартиру у Зубовской площади. Несмотря на интенсивное лечение, была она очень слаба, из дома не выходила. Желая, чтобы долгожданная свадьба дочери состоялась до ее отъезда в Германию, скрывала недомогание, бодрилась и даже старалась участвовать в приготовлениях.

Вопрос об операции решен, оплата произведена; отъезд Раисы Васильевны в Мюнстер намечен на начало второй декады апреля — с пятнадцатого числа ее положат в клинику. Все готово; задерживали Яневичей в столице только свадьба дочери и прибытие младшей сестры — та оформляла на работе отпуск без сохранения содержания.

— За меня не беспокойтесь, я выдержу! — уверяла Раиса Васильевна мужа и дочь за завтраком на просторной, комфортной кухне новой квартиры. — Нельзя откладывать до возвращения из Германии. Вы что же, хотите, чтобы невеста была на сносях? — полушутя привела она веский довод.

«Бог милостив, — может, и вернусь, — в то же время печально думала она — не слишком верила в благополучный исход операции. — Но легче на душе, если буду знать, что Юленька замужем и счастлива».

— И все же, Раечка, тебе слишком тяжело будет присутствовать и в церкви на венчании, и на свадьбе, — выразил опасение муж. Давай ограничимся твоим участием в свадьбе, а? Там нам с тобой надо быть вместе, а на церковном обряде — необязательно.

— Да что ты, Левчик! Как же я могу пропустить прекрасный обряд венчания? — с упреком взглянула на мужа Раиса Васильевна. — Не беспокойтесь, наберусь силенок и вас не подведу!

Чтобы покончить с этим, перевела разговор на другую тему — подготовки к свадьбе.

— Ты мне лучше скажи, — попросила она мужа, — перевел ты деньги моим родичам на проезд в Москву и где мы разместим такую ораву? У нас негде, если даже спать вповалку.

— Не бери это в голову, дорогая! — успокоил ее Лев Ефимович. — Я обо всем позаботился. И денег перевел Анфисе Васильевне достаточно. А она оповестит всех остальных, приедут вместе, одним поездом из Барнаула.

Сделал паузу и добавил:

— С размещением тоже нет проблем. Анфиса с мужем остановятся у нас, а племяши, вместе с остальными твоими родичами, — в небольшой гостинице «Золотой колос», — я уже забронировал для них места. Люди они скромные, и роскошные условия им ни к чему.